Увечный бог. Том 1

Он почти не замечал Пустошь, окружавшую его. Дневной зной не мог сравниться с жаром в его голове.

Маппо заставлял себя идти вперед. Теперь необходимо найти Икария во что бы то ни стало. И молить о прощении. Молить прекратить все.

Мой друг. Я больше не гожусь. Я не тот воин, которого ты знал. Не та стена, о которую можно устало опереться. Я предал детей, Икарий. Посмотри в мои глаза и увидишь правду.

Прошу, отпусти меня.

– Прекрати, Икарий. Пожалуйста, прекрати.

Урагану казалось, что он различает на юго-востоке пыльную завесу. Как далеко – не понять: горизонт здесь шутил шутки. Ящерица, на которой он ехал, пожирала лигу за лигой, не зная устали. Обернувшись, Ураган посмотрел на личинок, плетущихся следом. Справа и слева передвигались охотники К’елль, то и дело пропадая в коварных складках местности.

Я еду на проклятом Ве’гате. Жутчайшее из оружий войны, что я знаю. Мне не нужен проклятый эскорт. Ладно, так их же надо вечером кормить. Надо подумать. Но я же человек. И ненавижу думать хоть о чем-то. И это тоже не проблема. Как правило.

Он хотел бы быть просто капралом. А от всей этой суеты с Кованым щитом во рту остался кисловатый привкус. Ага, есть во мне сентиментальная жилка. Что ж спорить, и Гес, может, прав, что жилка шириной с океан. Но мне этого не надо. Я плакал однажды над умирающей мышкой… а умирала она, потому что я хотел ее поймать, но неуклюжими руками сломал что-то у нее внутри.

Я стоял на коленях на камне и смотрел, как она умирает. У меня в руке. Боги, я готов разрыдаться заново, как вспомню. Сколько мне было? Двадцать?

Он нагнулся вбок и сморканулся – одной ноздрей и другой. Прочистил усы пальцами и вытер руку о штаны. Пыльная туча стала ближе, что ли? Непонятно.

Преодолев подъем, он выругался и остановил Ве’гата. Низина тянулась тысячи на три шагов, и примерно на середине с дюжину фигур стояли и сидели кружком. Когда он оказался в поле их зрения, стоящие повернулись к нему; сидящие поднялись и тоже смотрели на него.

Все высокие, худые и укрытые черной броней, черными кольчугами и черной кожей.

Охотники К’елль внезапно появились справа и слева от Урагана и приближались быстрыми прыжками, расставив клинки в стороны.

Ураган почувствовал на языке горький масляный привкус.

– Спокойно, ящерки, – произнес он еле слышно и послал Ве’гата вперед. – Они же не нападают.

Темные узкие лица под украшенными шлемами были обращены к приближающемуся Урагану. Высохшие лица. Ну и клыки у этих ублюдков. Яггуты? Должно быть – у старого бюста Готоса в Сером Храме Арэна были такие же клыки. Но выглядят ребята неважно. Т’ланы? А у яггутов бывают т’ланы? Да не забивай голову, идиот. У них и спросишь. Или нет.

В десяти шагах от воинов Ураган придержал скакуна. Охотники остановились у него за спиной, уперев острия клинков в твердую землю.

Ураган изучал стоящих воинов.

– Уроды, – пробормотал он.

Один из воинов заговорил, хотя Ураган не сразу понял, от которого исходит голос:

– Ты видишь, Болирий?

– Вижу, – ответил другой.

– Человек… более-менее. За всеми этими волосами точно сказать затруднительно. Но не будем придираться. Человек и к’чейны вместо домашних питомцев. А ведь только что, Болирий, ты храбро предположил, что этот мир стал лучше, чем был, когда мы его покинули в прошлый раз.

– Предположил, – признал Болирий и добавил: – Дурак был.

Раздался тихий смех.

Заговорил третий яггут:

– К’чейны как термиты, Гедоран. Одного найдешь…

– И знай, что в мебели еще сотня тысяч. Ты права, Варандас.

– И еще другой запах…

– Именно, – сказал Гедоран – Ураган узнал его, потому что тот кивнул головой. – Пыль.

– Грезы и кошмары, Гедоран, прячутся в одной яме. Сунь руку – и не знаешь, что вытащишь.

Они все говорили по-фаларски – просто смех. Ураган фыркнул и сказал:

– Слушайте. Вы загораживаете мне дорогу.

Вперед вышел Гедоран.

– А ты разве не нас искал?

– У меня такой тупой вид? Нет, конечно, зачем мне?

– А он грубиян.

– Дарифт, человек верхом на Ве’гате может грубить сколько ему угодно, – сказал Болирий.

Они засмеялись, запрокинув головы.