Увековечено костями

– Я же запретила тебе спускаться вниз, – сказала Эллен, когда дочка подошла вплотную.

– Мне приснился дурной сон. Ветер унес девочку.

– Какую девочку, дорогая?

– Не знаю, – жалобно ответила Анна.

Эллен обняла ее:

– Это всего лишь сон, забудь о нем. Ты поблагодарила доктора Хантера за шоколадку?

Анна задумалась, затем покачала головой.

– Так сделай это сейчас.

– Но я ее уже съела.

Эллен переглянулась со мной, сдерживая улыбку.

– Ты все равно можешь сказать спасибо.

– Спасибо.

– Вот и молодец. Теперь поднимайся, юная леди, и в постель.

Девочка зевала и засыпала на ходу. Она оперлась о мамины ноги.

– Я не могу идти.

– А я не могу тебя нести. Ты слишком тяжелая.

Анна подняла голову и окинула меня оценивающим сонным взглядом.

– Зато он может.

– Нет, детка. У него болит рука.

– Ничего. Я справлюсь, – уверил я. Эллен с сомнением посмотрела на повязку. – Буду рад помочь. Правда.

Я поднял Анну. Волосы пахли шампунем. Девочка уткнулась носом мне в плечо, как делала моя дочь. Держать ее было грустно и в то же время утешительно.

Эллен повела меня на этаж под самой крышей, где находились две комнатки. Анна не шелохнулась, когда мама отодвинула одеяло, а я опустил ее на кровать. Эллен накрыла девочку, убрала с лица волосы, и мы тихо прокрались наружу.

На моем этаже она остановилась, положила руку на деревянные перила и посмотрела на меня. Пронзительный взгляд был полон беспокойства.

– Вы в порядке?

Ей не надо было объяснять, в чем дело. Я улыбнулся:

– Да.

Эллен не стала заострять на этом внимание. Пожелав спокойной ночи, она направилась в бар. Я зашел в номер и опустился на постель, не раздеваясь. От моей одежды все еще пахло дымом, но залезать под одеяло не было сил. Рука продолжала ощущать вес Анны. Закрывая глаза, я представлял, будто то была Элис. Так я и лежал, думал о своей погибшей семье и слушал, как снаружи завывает ветер. Как никогда хотелось позвонить Дженни.

Но с этим ничего не поделаешь.

Раздался стук в дверь, и я вздрогнул. Ведь только задремал. Взглянул на часы – уже девять вечера.

– Секундочку.

Протерев глаза, я подумал, что это Эллен решила меня все-таки покормить. Открыл дверь и увидел Мэгги Кэссиди.

Она держала поднос с тарелкой супа и двумя ломтиками домашнего хлеба.

– Я шла наверх, и Эллен попросила меня отнести тебе это. Сказала, тебе надо поесть.

– Спасибо.

Я взял поднос и отошел, пропуская журналистку внутрь.

Она улыбнулась в нерешительности:

– Снова суп. Нелегкий выдался день, правда?

– Слава богу, на этот раз ты его не уронила.

Я поставил еду на тумбочку. Было неловко оказаться наедине. Мы старались не смотреть на кровать, которая занимала большую часть комнаты. Я прислонился к подоконнику, а Мэгги опустилась на единственный стул.

– Ужасно выглядишь, – наконец произнесла она.

– Спасибо.

– Я не об этом. – Она махнула на поднос. – Давай, приступай.

– Подождет.

– Эллен убьет меня, если суп остынет.

У меня не было сил спорить. Я слишком устал, чтобы чувствовать голод, однако после первой ложки проснулся зверский аппетит.

– Неслабое собрание вышло, – отметила Мэгги, когда я оторвал кусок хлеба. – Я боялась, Йен Кинросс двинет Камерону. Всех не убедишь, правда?

– Ты ведь пришла не об этом поболтать?

– Нет. – Она водила пальцем по краю стула. – Хочу спросить у тебя кое-что.

– Ты же знаешь, я не могу отвечать на вопросы.

– Только один.

– Мэгги…

Она подняла палец:

– Всего один. И не под запись.

– Где твой диктофон?

– Какой же ты подозрительный. – Она вынула из сумки диктофон. – Выключен. Видишь?

Убрала обратно. Я вздохнул.

– Ладно, только один, но я ничего не обещаю.

– И не надо. – Журналистка нервничала. – Броуди упомянул, что жертва была проституткой из Сторноуэя. Тебе известно ее имя?

– Брось, Мэгги, я не могу тебе этого сказать.

– Я не спрашиваю, как ее звали. Просто скажи, знаешь ли ты имя?

Интересно, в чем загвоздка? Если не вдаваться в подробности, не будет вреда ответить.

– Официально тело не опознано.

– Но ты все-таки знаешь, да?

Я промолчал. Мэгги закусила губу.

– Ее, случайно, звали… не Дженис?

У меня все было написано на лице. Я отставил поднос, потеряв аппетит.

– Откуда у тебя такая информация?

– Я не могу разглашать источник.

– Мы не в игрушки играем, Мэгги! Если тебе что-то известно, ты обязана доложить полиции.

– Сержанту Фрейзеру, что ли? Представляю, что будет.

– Тогда Эндрю Броуди! На карту поставлена не просто статья для газет, а жизнь людей!

– Я обязана сохранять конфиденциальность.

– А если еще кого-нибудь убьют? Будет повод для эксклюзива?

Мысль задела нужный нерв. Мэгги отвела взгляд.

– Ты родилась на Руне, – давил я. – Тебе плевать, что тут может произойти?

– Конечно, нет!

– Тогда скажи мне, откуда тебе известно имя.

В ней боролись противоречивые эмоции.

– Послушай, все не так, как кажется. Человек, который со мной поделился… Он доверился мне. И я не хочу доставлять никому хлопот. Он тут ни при чем.

– Откуда тебе знать?

– Я просто знаю. – Она посмотрела на часы и встала: – Мне надо идти. Зря пришла. Не следовало.

– Но ты все-таки это сделала. И не можешь просто так уйти.

Мэгги по-прежнему колебалась. Покачала головой: