Увеличительное стекло

Парк откидывается в кресле и потирает лоб.

— Ну, и что мне с тобой делать?

— Не знаю, выделить собственный кабинет, чтобы меня тоже от игр не отвлекали?

Это вызывает неодобрительный взгляд. Похоже, я перегнул палку. Он тыкает пальцем в моем направлении.

— Вот! Вот в этом проблема. Вот именно поэтому тебя сейчас ни в один университет не берут.

— Ну, вообще, я так себя вел и раньше. А не берут меня теперь скорее потому, что завучам, повернутым на безопасности, немного неловко нанимать профессора, который, по слухам, сначала стащил труп, а потом умышленно застрелил человека.

Я упоминал, что история с Джо Виком была совсем непростой? На самом деле застрелила его Джиллиан, но я взял вину на себя. Возможно, я оставил Америку без образа женщины — народного мстителя, но зато избавил Джиллиан от кучи проблем.

Парку нелегко. Он знает, что в Управлении меня ценят выше его. Без высококлассных специалистов его проект — всего лишь видеоигра. Меня он нанял неохотно и по настоянию Биркетт, а теперь должен терпеть, если хочет, чтобы все это работало. Ну, и теперь я могу лично наблюдать, как он вымещает свое недовольство на мне. Вариантов у него немного. Будь Парк поумнее, он бы просто предложил мне перестать ломать комедию и самому подумать, как превратить наш балаган в подобие рабочей системы. Но нет, он так не сделает, потому что считает, что умнее меня.

Он не понимает, что настоящий работающий ум — штука простая: либо есть, либо нет. Если он есть, то неважно, какой у тебя показатель IQ — 130 или 170, важно, что ты знаешь, как его применять. У Ричарда Фейнмана, моего героя и величайшего физика, тест показал 128 — в клуб гениев с таким не берут. А вот человек с самым высоким зафиксированным IQ работает вышибалой в ночном клубе, а на досуге читает фэнтези. И что, он умнее того, кто правил статьи самого Хокинга?

— Если тебе что-то не нравится, тебя здесь никто не держит, — говорит Парк.

— Да? А если я сейчас соглашусь и уйду, вы сами долго протянете? Я до машины успею дойти? Или вообще до двери?

Не в моем характере оспаривать первенство, но сегодня меня достали.

— Ты не очень понимаешь, чего я могу, а чего нет, — ядовито отвечает Парк.

Я бросаю взгляд на мониторы.

— Например, пройти уровень в игре за 12 минут?

— Ты нравишься Кавено, но совершенно не в курсе, как они работают. Стоит тебе один раз ошибиться — и все. Если же получится, что они тоже виноваты — будет еще хуже. А если ты сделаешь меня виноватым, то даже вообразить не можешь, какой ад я тебе устрою. Потому что я о тебе кое-что знаю. И нанимал тебя не только потому, что Биркетт мечтает забраться к тебе в постель. Я навел справки. Во всей этой истории с серийным убийцей слишком много чего не сходится. И особенно это касается тебя и близких тебе людей.

Это он о Джиллиан. Знает, что стреляла она? Что еще он может знать? Я и представить не могу, что там у него в базе данных про меня. Впрочем, нет, на самом деле могу — он лично дал мне доступ куда более высокого уровня, чем сам понял, но я так и не нашел времени изучить базу внимательно. Но я точно уверен, что одно дело — просто угрожать мне, и совершенно другое — приплетать сюда Джиллиан. Этой женщине я обязан больше, чем просто жизнью. С того самого момента, когда она подняла меня с асфальта перед своим кафе, где я лежал избитый до полусмерти обдолбанной проституткой и ее дружком. С того самого момента она стала светом моей жизни, даже если я не до конца уверен, что мне делать и с этим светом, и с моей жизнью.

Я встаю, к вящему удивлению Парка, и медленно достаю из кармана рабочий телефон — суперзащищенный, сто́ит, как грузовик, — и с размаха швыряю в мониторы, где он со снопом искр разносит на куски одну из плазменных панелей. После этого облокачиваюсь костяшками сжатых кулаков на его стол и, стоя к Парку лицом к лицу, медленно произношу:

— Знаешь, что было, когда последний раз кто-то угрожал моим близким? Пришлось сделать ему смертельную инъекцию. Собственноручно.

Сказав это, я отчетливо понимаю две вещи: во-первых, я совсем не тот рафинированный университетский профессор, что невольно начал охоту за убийцей в лесах Монатны, а во-вторых, Парк описался от страха.

— Я тебя в полицию сдам! — орет он, пока я иду до двери.

— Ага, а я скажу Кавено внести залог, а тебя уволить к завтрашнему дню.

На самом деле это пустая угроза, но, похоже, больше этого Парк боится только того, что я лично приду ночью по его душу.

Звонок от Биркетт на личный телефон застает меня на полпути домой.

— Чего такого ты, черт подери, наговорил Парку? Он орет в телефон на Кавено и требует твоего ареста.

— Он мне угрожал.

— Типа чем? Увольнением?

— Нет, типа компроматом на близких.

Длинная пауза.

— Черт, это не круто. Ладно, разберусь. Может, тебе не появляться несколько дней в офисе?

— Думаешь? — отвечаю я саркастически. — Я вообще-то и не собирался возвращаться. К тому же Парк, пожалуй, отправит меня за решетку.

Биркетт смеется.