Увязнуть в паутине

— Во-во, — сказал он, садясь с другой стороны стола. — А принес баночку своей конторской растворячки, чтобы пани тебе кофейку сделала?

Шацкий не прокомментировал, лишь красноречиво поглядел на полицейского. Кузнецов заказал черный кофе и вынул из папки пачку листков.

— Держи… здесь служебный рапорт, протоколы осмотра места происшествия и допроса свидетелей. Так, протоколы обысков ты еще должен мне подтвердить. Я послушался твоего совета и приболтал одну такую ядреную практиканточку для помощи. Погляди, какие замечательные, кругленькие буквочки. Девочка пишет почти так же волшебно, как и выглядит.

— Что-то не видел я красивый женщин-полицейских, — брюзгливо заметил Шацкий.

— Может, тебе не по вкусу мундиры. Лично я всегда представляю их в самой фуражке и кителе на голое тело, с застегнутыми всего лишь двумя пуговицами…

— Ты лучше расскажи, как пошло вчера.

Кузнецов поправил расположение своего угловатого тела на неудобном стульчике и сложил руки, словно собираясь молиться.

— Я практически уверен, — начал он говорить серьезно и благоговейно, — что убил камердинер.

Шацкий уложил столовые приборы на краю тарелки и тяжело вздохнул. Контакты с полицейскими иногда напоминали ему работу преподавателя, в классе которого все ученики страдают СДВГ.[25] Нужно было обладать огромным терпением и самоконтролем.

— Ну а какая-нибудь соль из всего этого будет? — холодно спросил он.

Кузнецов недоверчиво покачал головой.

— Ужасный ты чинуша, Теодор. Сам почитаешь, что они конкретно сказали. Никто никого не знает, никто ничего не знает, никто ничего не видел. Всем ужасно неприятно, все ужасно потрясены. Покойника узнали неделю назад, только Рудский, психотерапевт, знал его дольше, где-то с год. Все отметили, что покойный был печальным, замкнутым в себе, в депрессии. И все говорили настолько убедительно, что я на какое-то мгновение чуть было не подумал, а не покончил ли он сам с собой.

— Ты шутишь. Вбивая себе вертел в глаз?

Шацкий вытер губы салфеткой. А омлет был очень даже ничего.

— Вот именно, что маловероятно. Но, раз люди в состоянии стрельнуть себе в голову или же откусить и проглотить собственный язык, то ты сам понимаешь. На всякий случай, расспроси патологоанатома. Кстати, о языке. Я тут недавно слышал историю про одну женщину-логопеда, у которой был настолько натренированный язык, что во время занятий она им удавилась. Неплохо, а?

— Ну а твои впечатления? — спросил Шацкий, не комментируя анекдот.

Кузнецов причмокнул и задумался. Шацкий терпеливо ждал. Он знал, что мало имеется столь понятливых и наблюдательных людей, как этот слишком крупный и добродушный мусор с русской фамилией.

— Сам увидишь, — ответил тот в конце концов. — Все производили весьма хорошее впечатление. Никто низ них не был ни сверхъестественно возбужден или шокирован, никто не был неестественно хладнокровен. А ведь убийцу можно узнать именно по этому. Либо притворяется холодным как камень, либо сходит с ума от отчаяния. Любое отступление от нормы подозрительно, а они все нормальные. Более-менее.

— Или же, кто-то из них знает, как следует себя вести, — предложил Шацкий.

— Да, психотерапевт, я и сам об этом думал. Кроме того, он дольше всех знал покойного, вполне возможно, у него имелся мотив. Я даже был готов задержать его на все сорок восемь, если бы тот в чем-то себя выдал. Только — ничего подобного. Немножко надменный и нагловатый, как они все, психи долбаные. Но я не чувствовал, чтобы он врал.

То есть, а нихрена у нас нет, подумал Шацкий и жестом руки удержал официантку, которая вместе с пустой тарелкой хотела забрать булки и масло. Это же сколько стоит, так что слопает все, до последней крошки.

— А может, это и правда несчастный случай в ходе работы какого-то вора, — сказал он.

— Может, согласился с ним Кузнецов. — Все это образованные, умные люди. Ты веришь, будто бы кто-то из них решился на убийство в столь театральном месте? Не нужно читать детективы, чтобы знать, что мы станем вынюхивать при них до последнего. Никто в своем уме не убивает столь дурацким способом. Смысла нет.

Кузнецов был прав. Предполагалась любопытная игра, но похоже на то, что они ищут воришку, который совершенно случайно вступил в мокрое дело. То есть, действовать следует по правилам, подумал Шацкий, составляя про себя перечень необходимых мероприятий.

— Помести в прессе, что мы ищем людей, которые крутились в этом месте ночью и могли что-то видеть. Расспросите всех сторожей, охранников, священников, кто там мог быть на работе в выходные. Узнайте, кто там самый главный, с кем Рудский договаривался об аренде, чтобы я мог с ним переговорить. Вообще-то я и сам собирался поехать туда среди недели и все тщательно осмотреть.

Кузнецов кивнул; все распоряжения прокурора были для него очевидны.

— Только, когда освободишься, выпиши мне бумагу, чтобы у меня было официальное основание.

— Конечно. Но есть еже одна просьба, неофициальная.

— Ну.