Читаем Увидеть весь мир в крупице песка… полностью

Увидеть весь мир в крупице песка…

Город. Встреча начальника партии Арсения Николаевича Иванова с доктором филологических наук Арсением Михайловичем – Х. Х Махмудовым.

Х. Х.: – Здравствуй, тёзка Сеня. Долгонько же мы, однако, не виделись. Что новенького на геологических ступеньках познания мира. А ты, брат, я вижу, ещё сильнее раздобрел. Бери пример с меня, старика. Каждое утро физзарядка, больше движений и никакого обжорства.

– Раздобреть-то, может, и раздобрел, да вот дела мои не совсем важные, Арсений Михайлович.

– Что такое, голубчик?

– Нашу геологическую партию опять хотят разогнать. Это просто ужас какой-то – каждый год одно и то же. Подходит новый год – кому в радость, а нам хоть в траур рядись – не дают денег… (Иванов продолжает беседу, потом отходит к своим коллегам).

… – Кто этот старичок?

– Профессор, доктор филологических наук. Забавный тип, нравится он мне – ругательский такой. Всё тоже воюет и не без серьёзных оснований. В больнице мы познакомились с ним. Знаешь, его инициалы в научных работах X. Х. Но все зовут его Арсением Михайловичем. Он татарин. Но мы с ним, как видишь, тёзки…

– Кстати, как то говорил мне Х. Х.: – Помните стихотворение «Как хороши, как свежи были розы»?

– Ещё бы,– отвечаю, – Тургенев, Иван Сергеевич.

– Вот то-то и оно, что не Тургенев, а Мятлев. Читайте, говорит, мою работу за 1955 год в Филологическом сборнике Университета. Тургенев просто использовал несколько строк из стихотворения Мятлева.

– В русском языке и литературе,– продолжал он, – много парадоксов, я, говорит, имею в виду учёный мир этой отрасли. Лет пять назад защищал в АН один соискатель докторскую диссертацию, так у него само название работы было возмутительно:– « А. С. Пушкин – основоположник русского языка». Это ж абсурд. Я прямо так и заявил:– Что же это, господа хорошие, до Пушкина не существовало русского языка?– И вы знаете, что там было? Чуть не освистали меня!

Опять у костра.

Продолжение разговора.

– «Открылась бездна звёзд полна – звездам числа нет, бездне дна!»,– когда-то восхитился Ломоносов.

Не знаю, кого как, а меня, как представлю эту бездну – в дрожь бросает. Подумать только, вечная ночь, без конца и начала – жуть. По-моему, претендентов в космонавты с богатым воображением нельзя набирать. С ума сойдут…

Сценка у пляжа в лагере.

Подходит девушка. Может быть, её где-то обидели, и она пришла в лагерь геологов. А вернее всего её привёл в лагерь Гена – ловелас (он с бородкой и очень обходителен). Усадил гостью на раскладной стульчик у походного стола, стоявшего у потухшего ночного костра, налил девушке чаю.

– Девушка,– вежливо заговорил Гендос.– Я вижу, Вас кто-то очень обидел. Можете не говорить кто и за что. Всё это было у Вас до встречи со мной. А я сейчас, конечно, если позволите, загляну в вагончик, возьму гитару и постараюсь поднять Вам настроение песней. Предупреждаю, песни мои для Вас будут только о любви (удаляется в сторону вагончика).

Девушка, обращаясь к Василию Ивановичу Сташкову: – Скажите, пожалуйста, а кто этот, симпатичный молодой человек, как хотя бы его зовут?

– Его зовут Гендос.

Девушка: – Странное имя. А фамилия?

– Парадонтос. Он у нас эллинских, греческих кровей и девушки его любят.

– Вы шутите, он совсем не похож на грека. – Шучу, шучу. Его зовут Гена.

Вернулся Гендос с гитарой и, придвинув поближе к девушке чурбак, устроился на нём:– Я, пожалуй, начну свой «концерт» вот с этого романса (настраивает гитару, затем поёт):

Я нежно держал твои руки -

Никто так теперь их не нежит.

Ласкал, целовал твои груди,

Вселяя любовь и надежду.

Такого ты прежде не знала -

Ты кроткой была, нелюдимой.

От неги моей задыхалась -

Впервые была ты любимой.

Любимой была и счастливой,

Ты только о том и мечтала,

Но время необратимо -

Что было, увы, то пропало.