Увидимся в темноте

– То же, что говорил по поводу первой. Они идентичны. Если забыл – могу напомнить. Смесь парафина и технического воска с добавлением небольшого количества красителей. Скорее всего, заливалась разогретой в заранее подготовленную гипсовую форму, для укрепления каркаса использовалось несколько слоев марли. Технология несложная, ее даже младший школьник освоит на раз. Парафин и воск стоят копейки, распространены широко, торгует ими масса компаний. В основном это крупный опт, но можно легко приобрести и в розницу.

– Где?

– Где угодно. Складских точек сотни, если не тысячи. Так что отследить покупателя вряд ли получится. И насчет отпечатков на маске ничего утешительного сказать не могу. Есть смазанные следы с небольшим добавлением талька, что говорит только об осторожности убийцы и больше ни о чем. Он работал в медицинских перчатках.

– Все так безнадежно?

– Узнать бы, под чье конкретно лицо была отлита форма, – вздохнул Пасхавер. – Возможно, тогда все сдвинулось бы с мертвой точки.

– Ты и в прошлый раз это говорил. И не только ты. Вяткин мне этим лицом тоже всю плешь проел. Не допускаешь, что это – всего лишь стилизация?

– Может, стилизация, кто знает. Дальше. Инъекции. Очевидно, делались несколько раз, последняя по времени – незадолго до смерти. Флунитразепам внутривенно, как и в предыдущем случае. Когда ее убивали, жертва была погружена в глубокий сон. Схема та же, что и с первой девушкой. Обе какое-то время были лишены возможности активно двигаться и находились в одном и том же помещении. С бетонным полом. Поскольку на ступнях жертв – частицы бетонной пыли, идентичные по составу. Непереваренные остатки пищи в желудке тоже идентичны как в первом, так и во втором случае. Белое мясо курицы, зеленый салат, черные маслины. Небольшое количество алкоголя в крови.

– Ужин перед смертью?

– С парой бокалов вина.

Пасхавер обошел стол с покоившимся на нем телом и оказался возле второго стола: там, где под простыней лежала только сегодня обретшая имя Ольга Трегубова – хранительница гибискуса и патологическая лгунья.

Бедная девочка.

Две бедные девочки. Совсем скоро судмедэксперт Пасхавер закончит свои выкладки, и обе отправятся в тесные ячейки металлического шкафа. Несправедливый финал для двадцатилетних. Самый несправедливый из всех возможных.

Между тем Пасхавер откинул простыню с ног Ольги Трегубовой и едва ли не ткнул пальцем в чуть заметную полоску вокруг щиколотки.

– Этот след ты уже видел. Точно такой же – у сегодняшней девушки.

– Цепь.

– Я не был бы столь категоричен. Корректнее говорить о кольце, которое было зафиксировано на щиколотке. Но вариант щадящий, если в данном случае может идти речь хоть о каком-то милосердии. На коже я обнаружил несколько микроволокон плюша. Скорее всего, кольцо было металлическим и при этом обернутым в плюшевую ткань. Соскобы кожи я уже отправил в лабораторию, будем ждать результата.

– Какая-то странная конструкция получается, – задумчиво произнес Брагин.

Пасхавер широко улыбнулся, едва ли не до десен обнажив крепкие зубы. Брагину всегда казалось, что зубов у Гарика немного больше, чем положено среднестатистическому обывателю: примерно столько же, сколько бывает зерен в кукурузном початке. Да и сами зубы поразительно на них смахивают – желтоватые и понатыканы очень уж плотно, и стараются выпихнуть друг друга наружу. Оттого и улыбка в исполнении судмедэксперта всегда выглядит несколько инфернальной.

Чеширский кот на самовыгуле.

– Ты меня удивляешь, Валентиныч. Ты когда последний раз в секс-шопе был?

– Не понял?

– Совсем не заглядываешь, что ли? Не следишь за новинками индустрии разврата?

– Да как-то… – Брагин неожиданно смутился. – Не припомню даже. Повода нет.

– Размеренная супружеская жизнь к таким вещам не располагает, понял. Но ты зайди как-нибудь, поинтересуйся. Наручники всякие изучи для любовных утех и прочие приблуды. Там и пух, и перья, и стразы для особо одаренных. Найдется все.

– То есть ты предполагаешь…

– Делаю вашу работу, как обычно. А ты чего сразу раскис? Из-за секс-шопа?