Увлеки меня в сумерки (ЛП)

— Как вы думаете, что подразумевал Шок, когда сказал, что мой предок смог скрыть свой отпечаток на паре? Ее связь с волшебником была другой и позволяла ему использовать магию в ее присутствии?

— Возможно. Но мы знаем, что это просто слова, потому что подпись Герцога… возможно, не так прозрачна, но все равно показывает твой отпечаток. Чертовски неудобно. Могу только догадываться, что твой предок полностью доверял своей паре и пустил ее под свой барьер Неприкасаемых. Это, возможно, единственный способ, при котором волшебник будет иметь свободу использовать свои способности около кого-то вроде тебя.

Другими словами, чтобы Герцог мог использовать свою магию рядом с ней, Фелиция должна полностью открыть ему свое сердце. Она должна дать ему свою любовь без ограничений или барьеров.

Учитывая ее прошлое и все, что с ней произошло, почему он надеялся, что ему удалось сделать за четыре дня то, чего не сделал Мейсон за шесть лет?

Он рискнул взглянуть на Фелицию. Ее взгляд был потупленным, лицо стало задумчивым. Она понимала последствия предположения Брэма. И она не пыталась связаться с Герцогом.

— Это может быть чертовски фантастическим оружием против Матиаса, — сказал Айс.

— Он этого не будет ожидать.

Да, их настоящий туз в рукаве, но…

— Ты пробовал использовать свою магию в последнее время?

Брэм вздернул бровь.

— Рядом с Фелицией?

После той ночи, когда он похитил ее.

— Нет.

Много времени прошло с тех пор. Герцог не хотел пытаться. Он боялся неудачи, физического символа их несовершенного спаривания.

— Давай, — призвал Брэм.

Фелиция посмотрела Саймону в лицо, и он взял ее за руку.

— Ты попытаешься? — спросил он.

Она пожала плечами, затем кивнула.

— Что я должна делать?

— Сосредоточься на расслаблении.

Он наклонился ближе и прошептал:

— Попробуй открыться и довериться мне. Впусти меня в свои стены. Помни, что я никогда не причиню тебе боли.

— Я знаю.

Ее ответ был простым вздохом в его щеку, и все внутри него сжалось.

Герцог так сильно хотел, чтобы это сработало, и не только потому, что это поможет делу.

— Давай.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Герцог решил, что лучше начать с чего-нибудь маленького, и сосредоточился на расстегивании ее рюкзака. Он закрыл глаза, вообразил это, попытался собрать в себе ту неописуемую силу, которая давала ему магию. Но, как и в любом другом случае около нее, ощущение было похоже на вопль несущегося по автомагистрали на бешеной скорости, а затем следовал удар о кирпичную стену. Его магия развалилась вокруг него.

С проклятием он отступил.

Айс нахмурился, глядя на них.

— Что, блять, с вами? Вы связаны, но не вместе? Соберитесь и исправьте это, пока кто-нибудь не умер.

Герцог сверкнул глазами на Айса:

— Мы работаем над этим.

Боже, что еще он мог сказать? Что Фелиция боялась за свое сердце? Что будучи брошенной столько раз, она не знала, как любить без страха? Слова были слишком личные. Он проглотил их.

— Слишком рано, — сказал он вместо этого.

— Дерьмо. Я знал это в то мгновение, когда встретил Сабэль…

— Но она не знала, как только встретила тебя, — вернул Герцог. — Ты заслужил ее доверие. Позволь и мне с Фелицией сделать то же самое.

— У нас нет такой роскоши.

Взгляд Брэма был полон упрека.

Фелиция прикусила себя за щеку.

— Безусловное доверие — это не то, что любой из вас просто отдаст. Я ничем не отличаюсь.

Они все замолчали. Герцог взял ее за руку, наполовину напоказ, а наполовину просто, чтобы прикоснуться к ней и сказать, что он понимает ее страх, даже если ее сопротивление их любви ранит больше, чем он мог себе представить.

— Продолжайте работать над этим.

Брэм протянул руку и поднял рюкзак, закинув его за спину.

— Уже почти десять часов. Посмотрим, сможем ли мы попасть в пещеру сейчас.

Она кивнула.

— Это то, что требовал Матиас. У него Мейсон, и мы не можем позволить себе разозлить его.

Брэм кивнул.

— Посмотрим, как далеко мы продвинемся сегодня. Зная моего деда, гробница будет огромной. И нам всем нужно отдохнуть, прежде чем мы столкнемся со слишком большим количеством проблем. Мы не можем позволить себе быть неосмотрительными.

Хоть это и раздражало Герцога, Брэм был прав.

— Пойдем.

Остальные потянулись за рюкзаками и закинули их за спины. Герцог взглянул на Брэма. Он выглядел таким же взволнованным, как почетный гость на публичной казни.

— Мы останемся вместе.

Они кивнули, и он повел всех в заднюю часть незнакомого паба, из шаткой двери выбираясь в темный переулок. Они пробрались через заборчик, который видел лучшие десятилетия и вел к широко открытому полю. Каменная дорожка разделяла его, пока они не достигли того, что казалось дверью погреба из искривленного дерева, встроенной в склон холма. Но в правом верхнем углу был выжжен маленький символ: меч, пронзающий круглый стол. Они оказались в нужном месте.