Узел

Барни Фриз был недоволен тем, что Рут Креддок даже не соблаговолила перезвонить ему лично, после того как он оказался столь снисходительным к ней и открыл тайну «колготок Бёрди», то есть, спас всю ее паршивую компанию от разорения. В гневе Барни ходил взад-вперед по маленькому бунгало, в котором жил.

— Это действует мне на нервы! Просто страшно действует на нервы, — бормотал он. Он раздвинул стеклянную дверь, ведущую на задний дворик, и глубоко вдохнул терпкий запах лимонных деревьев. — Успокойся, Барни, успокойся, — уговаривал он себя. Однако это не помогало. В душе саднила обида.

Вот он сидит и ждет звонка от «Ее Величества королевы хлопчатобумажных трусов». Уже трижды сегодня ее секретарша отвечала ему: мол, извините, но мисс Креддок все еще на совещании.

«Да, так я вам и поверил! Если она на совещании, то я — Папа Римский! — зло думал Барни. — Я вовсе не обязан был идти с „колготками Бёрди“ в эту их компанию „Калла-Лили“. Я мог бы просто сесть в самолет и долететь до Северной Каролины, где пруд пруди других колготочных компаний, которые точно так же заинтересовались бы этими секретными колготками».

Барни сам когда-то работал в тех краях и смог бы пробиться на прием к одному из тамошних воротил. А если бы они увидели эти колготки, почувствовали их мягкость, надели их, поносили, то сразу бы поняли, насколько они хороши. Трудно поверить в то, что написано в каком-то письме, особенно если это письмо от человека «не от мира сего» вроде Ричи. Другое дело — когда приходишь сам.

На днях в «Калла-Лили» Рут сказала ему, что все проведенные ими тесты дали отличные результаты, но, несмотря на это, она продолжала кое в чем сомневаться. Бог мой! Что же они делают? Ведь колготочный съезд проходит здесь именно в эти дни. Неужели эта Креддок задумала каким-то образом все ему, Барни, испортить, сбросить его, так сказать, с высоты, на которую он умудрился забраться? Лучше, если она не будет даже пытаться сделать это.

Барни прошел на кухню и распахнул дверцу холодильника. «И все это из-за моего племянника Денни, — подумал Барни. — Ведь именно он вызвался отвести меня к Рут Креддок, когда я по большому секрету сообщил ему о необыкновенных колготках. Все тогда произошло на удивление просто, даже очень просто».

Денни подметал двор в штаб-квартире компании — в Каза-пентхаус. И имел возможность напрямую выходить на Рут, даже говорить с ней. Та как раз избавлялась от своего очередного мужа, так что вполне возможно, Денни мог видеть ее сегодня днем и каким-то образом узнать, что там произошло в действительности с «колготками Бёрди».

«Надо ему позвонить», — решил Барни. Он захлопнул дверцу холодильника, поднял телефонную трубку и набрал номер племянника.

Включился автоответчик:

«Привет, это Денни собственной персоной. Меня сейчас нет дома, но если вы оставите свой номер и имя…».

«Все правильно, — вздохнул Барни. — Что, собственно, будет делать дома двадцатипятилетний парень в пятницу вечером? Особенно когда этот парень такой симпатичный, как Денни».

— Денни, это дядя Барни. Перезвони мне, пожалуйста. У меня важное дело. — Барни положил трубку. «Возможно, он и перезвонит мне, только произойдет это не раньше, чем через три дня.

Так, а что мне придумать насчет сегодняшнего обеда? Сначала надо выкурить сигару. Вот это я и сделаю».

Барни вернулся в уютную маленькую гостиную и уселся на свое любимое место — в мягкое кресло, спинка которого откидывалась настолько, чтобы было удобно немного вздремнуть, глядя в экран телевизора, и проснуться через какое-то время, не испытывая дискомфорта от затекшей шеи. Барни открыл коробку с сигарами, которая всегда находилась на расстоянии вытянутой руки от кресла на специально оборудованной полочке, достал оттуда новенькую сигару «уайт-оул» и обнюхал ее с аппетитом. «Это поможет мне расслабиться, успокоиться, — решил он. — Я могу посидеть в одиночестве и покурить. И никто не будет упрекать меня за то, что я курю». Это постоянно делала его бывшая жена, которая не возражала против сигарного дыма, пока они встречались, но круто переменилась, как только они поженились. Это произошло очень быстро. Бум — и все! В доме уже нельзя было курить. Жена сказала, что он и так накурился на всю оставшуюся жизнь. Их маленькое бунгало действительно пропиталось сигарным дымом, и Барни это страшно нравилось.

Барни поднес к сигаре специальную сигарную зажигалку, которую когда-то нашел на пляже, и стал наблюдать, как разгорается кончик. Процедура разжигания была для Барни сродни религиозному ритуалу. Когда наконец сигара раскурилась, Барни откинулся на спинку кресла, положил вытянутые ноги на подставку, которая удобно выдвигалась и задвигалась по воле сидевшего в кресле. «Тот, кто когда-то сказал, что дом человека — его крепость, точно не был идиотом», — решил Барни.

При этом он прислушивался к звукам, доносившимся с заднего дворика: к жужжанию насекомых, гулу пролетавшего в небе самолета и шуму волн с океана.