Узелки на шерстяной нити (СИ)

- Доченька, - со старческой теплотой тихо сказал Бен Тальмон. Неожиданно для себя Сара подбежала к нему и, едва не расплакавшись, обняла старика.

- Леди Лифорд, - с изысканной церемонностью поклонился барон Марион. – Кажется, в прошлый раз мы с вами расстались при весьма трагических обстоятельствах.

Дрожавшая как осенний лист Марион при этих словах затряслась еще больше, словно ее бил припадок. Но это был не припадок – Марион тряслась от смеха. Сначала пытаясь сдерживаться, она потом живо вспомнила вытаращенные глаза барона, когда Робин заколол его волшебной стрелой Херна, и зашлась в настоящей смеховой истерике.

- Нам лучше вывести молодую леди на воздух, - сказал Бен-Тальмон. – И самим выйти. Не волнуйтесь, господин барон, книга уже делает то, о чем вы ее попросили.

Когда они вышли во внутренний двор, яркий день упал на отвыкших от света Сару и Марион, резанул по глазам и выбил слезы. Марион разом перестала смеяться.

- Наз, как ты мог?.. – она только сейчас заметила молчаливого сарацина.

- Вот именно, Нейсс, - разом ощетиниваясь как разозленный котенок, повторила за ней Сара, - как ты мог?

Назир неожиданно для себя растерянно развел руками.

- Так уж вышел, - беспомощно пробормотал он.

Стук копыт заставил девушек подобраться, а Назира – взяться за мечи. Трое всадников влетели в полуразрушенные ворота, промчались мимо скелета в ржавой клетке, и копыта их конец зацокали по поросшей мхом брусчатке внутреннего двора.

- Сара! Марион! – раздались сразу два голоса – разные, но одинаково взволнованные.

- Сарацин!!! – на сей раз голосов было три, и к своему ужасу Назир увидел точную свою копию, спрыгивающую с седла высокого гнедого жеребца. Бывшего ассасина было трудно напугать, но сейчас это удалось – он решил, что стал жертвой колдуна, и теперь его душа будет ходить отдельно от тела. Ноги его затряслись, он забормотал арабские молитвы, мешая их с отборными саксонскими ругательствами.

- Я с тобой после поговорю, - отвлекшись от поцелуев, рыкнул на него Робин, которого Гисборн все еще не спустил с привязи – так он и кинулся к Марион с веревкой, обвязанной вокруг пояса.

- Папа… - Сара разрывалась между желанием кинуться к Гаю и странной робостью, которую внушало присутствие отца. Ведь я так и не познакомила Гая… Гая Дитриха со своими родителями, пронеслось у нее в голове. С теми… другими родителями.

- Ты как, цела? – Гай остановился в полушаге от нее, не решаясь прикоснуться.

- Вторые, - улыбаясь, отметил Бен-Тальмон и переглянулся с Беллемом.

И тут снова раздался конный топ.

- Замок сегодня непривычно многолюден, - меланхолически прокомментировал барон, когда верхушку сломанной стены перелезли сразу четверо вооруженных людей. Относительно вооруженных - один из них, рыжий паренек, перележая через стену, споткнулся, запутавшись в своих ногах, и кубарем скатился во внутренний двор, и за ним весело запрыгал по камням его верный меч; второй, толстый монах, отдал меч высоченному бородатому здоровяку, пока сам он тяжело перевалился через стену. Глазевшие на это поймали себя на том, что мысленно подбадривают толстяка, как болельщики на турнире подбадривают неудачника.

- Робин, мать твою!.. – звероватого вида детина выразился так витиевато, что Марион поморщилась с явным отвращением, а барон аккуратно извлек из-за обшлага надушенный платок и изящным движением приложил его к верхней губе.

- А где же… - повернулся он к Бен-Тальмону.

- А вот и последний, - с легкой улыбкой старик-еврей показал на заклубившийся в полуразрушенной въездной арке туман.

- Херн пришел… - зашелестело по двору. Но вместо рогатого бога из тумана выступил пожилой человек с полуседыми космами, обрамляющими суровое морщинистое лицо, продубленное и потемневшее на солнце и ветру.

- Эгберт… - выдохнул барон де Беллем, делая шаг навстречу.

========== Круг замыкается ==========

Сефер-Йецира видит все, подумалось Йегуди Бен-Тальмону. Все и всех, вглубь, до мельчайших движений души, которые и самому-то человеку иной раз не ведомы. Разум бывает слепцом, и порой только душа может привести туда, куда должно. Если просить Сефер-Йецира о помощи – ей нужно довериться целиком и полностью. Так сделал этот гордый барон, некогда вступивший за грань неведомого в поисках высшего знания – и понявший, что не в высшем Знании лежит то, чего жаждет душа его. Так сделал когда-то он сам… Когда-то, увидев в сложившихся в тот день письменах судьбу свою, своей дочери – и этого молодого христианина. Когда они возвращались в дом свой после разговора у шерифа Ноттингема, встреченный на узких улочках еврейского квартала знакомый всплеснул руками, узнав, что Иегуди был у шерифа вместе с дочерью. Для чего, вопрошал взгляд знакомого, для чего, Иегуди Бен-Тальмон, взял ты с собою дочь свою? Или хотел ты смягчить сердце этого нового Навуходоносора, который управляет Ноттингемом?