Уж эти мне мужчины

– А кто это такие? – поинтересовалась Арлин.

– Мой друг-журналист и дочь деревенского сапожника, ныне фотомодель, которая жаждет выйти за меня замуж.

– А ты, конечно, не давал ей повода для подобных мыслей, – ехидно произнесла Маша. – Ох уж эти мужчины…

– Ради Бога, оставь свою любимую тему, – вмешался Джокер. – Ты лучше попробуй объяснить, как твой верный воздыхатель Костолом оказался в компании друзей Альберто.

– Выбирай выражения, когда говоришь о Мириам, – сказал Альберто. – Женщину, которая поставила себе цель захомутать меня, нельзя назвать другом. Это одержимая навязчивой идеей кобра, готовая ужалить тебя в любой момент.

– Думаю, эта святая троица объединилась, чтобы разыскать нас, – предположила Маша. – Не представляю, как Костолом догадался, что я в Сочи.

– Это любовь, – вдохновенно произнес Вася. – Я бы тоже разыскал тебя хоть на краю света.

– А как они оказались в «Серебряной пуле»? – продолжала недоумевать Арлин. – Они никак не могли знать, что мы направляемся сюда.

– Думаю, это простое совпадение, – отозвался маркиз. – Мириам питает слабость к шикарным ресторанам, а «Серебряная пуля» – самый престижный ресторан в городе. Так что ничего странного. Видите, они спокойно уселись за столик и заказывают еду. Уверен, что о нас им ничего не известно.

– Надеюсь, ты прав, – мрачно сказала Маша.

Стрелок с профессиональной педантичностью чистил и смазывал свой револьвер 38-го калибра. Привычная для него маска внешнего спокойствия не позволила бы стороннему наблюдателю догадаться о том, что гнойный нарыв бунта, давно назревающий в душе Дмитрия Сергеевича Борисова, готов прорваться в любую минуту. Отложив в сторону пистолет, Стрелок принялся так же методично разбирать автомат Калашникова. Машинально выполняемое привычное занятие позволяло ему сосредоточиться на стоящей перед ним проблеме. В прошлом спецназовец и сотрудник военной разведки, ухитрившийся без особого шума уйти в отставку в разгар перестройки, он не хотел больше работать на Генсека.

Конечно, эта работа за три года дала ему больше денег, чем он сумел бы заработать в военной разведке за всю свою жизнь, но дело уже пошло на принцип. Дмитрий Сергеевич был сыт по горло барской наглостью и высокомерием бывшего райкомовского работника. Теперь он хотел работать на себя. К сорока пяти годам он собирался уйти в отставку и, подобно Шону Коннери, спокойно стареть в просторной вилле на Багамских островах, с удовлетворением поглядывая на многочисленные нули своего банковского счета. Серый Кардинал был его билетом на Багамы, гарантом его будущей безоблачной жизни.

Отложив в сторону автомат, Стрелок неторопливо поднялся и набрал номер на сотовом телефоне.

– Волк! Мы должны срочно встретиться. Я выезжаю прямо сейчас. Буду на условленном месте через шесть с половиной часов.

Рафик Шакбараев сорвал с глаз черную повязку и огляделся вокруг. Комната с зеркалом в доме Папы Сочинского произвела на него должное впечатление. Никогда в жизни он не видел такой красивой мебели. Проведя пальцами по сверкающему лаком красному дереву журнального столика, Рафик присвистнул от восхищения.

– Сядь на диван, сынок, – заполнил комнату баритон Папы Сочинского. – Ты находишься в доме друга. Расскажи, что просил мне передать твой отец.

– Какая наглая баба! – с возмущением произнесла Мириам.

– Ты это о ком? – заинтересовался Хосе Мануэль.

– Да вот та брюнетка в красной блузке, что сидит через два столика от нас. Пялится на тебя, прямо глаз не сводит!

Журналист с любопытством взглянул в указанном направлении и приосанился, встретившись глазами с высокой смуглой красавицей. Вспомнив свой богатый опыт общения с женщинами, Альберто изобразил на лице кокетливую улыбку и послал Хосе Мануэлю воздушный поцелуй.

– Интересно, почему это она именно на тебя так уставилась? – бестактно брякнула модель. – Гарик как мужчина в сто раз интереснее тебя.

Чема удивленно приподнял бровь.

– Когда мы последний раз баловались с тобой в постели, ты находила меня совершенно неотразимым, – по-испански произнес он.

– Эй, вы, говорите по-английски, – вмешался Костолом. – Я не желаю, чтобы вы секретничали за моей спиной.

– Он просто ревнует меня к тебе, – с придыханием произнесла Мириам, выпячивая грудь в направлении Гарика.

Этот крупный и грубый русский, к тому же хронически не проявляющий к ней сексуального интереса, неожиданно стал для модели почти столь же желанной добычей, что и Альберто де Арнелья. Но если выйти замуж за маркиза она хотела из-за его денег и социального положения, то Костолом был вызовом ее сексуальной неотразимости, ее всесокрушающим женским чарам, которые в воображении Мириам были несколько преувеличены. Охмурение Гарика было напрямую связано с ее самооценкой. Темпераментная андалузка поклялась про себя, что заставит этого русского ползать у своих гиннессовских ножек, умоляя о любви.