Уж замуж невтерпёж (СИ)

Можно было немедленно связаться с Портером и рассказать ему все. Он мог бы закрыть дело матери, просто порвав с Панси. Это решило бы большую часть проблем — с остатком Блейз бы справился с лихвой. И все же он сразу же откинул эти мысли. Просить о чем-то Портера, этого низкого человека, который, ради достижения личной цели, не брезговал обвинять в смертных грехах невиновного человека — это Блейз считал ниже своего достоинства. Он не станет перед ним унижаться, ни за что на свете. Алойз не сможет заставить его отказаться от Панси.

Блейз понимал, что теперь ему будет до невозможности сложно ее отпустить.

Парень мельком взглянул на девушку: та невозмутимо сидела на кровати и смотрела на него выжидающе своими большими, зелёными глазами. Блейз понял, что выглядел глупо, когда молча нарезал круги по комнате. Она не могла знать, что творилось у Забини в голове.

— Что-то случилось? — она вопросительно склонила голову набок. — Ты чем-то обеспокоен?

— Скоро суд, — он нервно хохотнул. На суде должно было решиться многое: например, отправится ли его мать в Азкабан.

— Не переживай, мы со всем разберёмся, — девушка ему ободряюще улыбнулась.

И Блейз осознал, что в первую очередь именно из-за этой улыбки он не сможет отказаться от всего и броситься в ноги Портеру. Пусть совсем недолго, но Блейз сможет быть рядом с ней, ощущать рядом её тепло, её поддержку. Это многого стоило.

Он подошёл к ней ближе и опустился перед ней на корточки. Их лица оказались совсем близко — парень мог ощутить её ровное дыхание. Как и всегда, её было сложно смутить.

— Спасибо, — выдохнул он ей практически в самые губы. Потом, немного погодя, добавил:

— А ты больше не покидай, пожалуйста, Хогвартс одна. Не заставляй меня переживать ещё и за тебя.

Она с готовностью кивнула — так быстро, что Блейз понял, что Панси спустя пять минут уже абсолютно забудет про своё обещание.

Все, на что оставалось надеяться — это то, что Портер не подведёт. Уж теперь Блейз не сомневался, что Алистер сделает все, чтобы защитить сестру.

— Хорошо, я тебе верю, — Забини поцеловал Паркинсон в макушку и поднялся.

— Я тебе тоже верю.

Панси не посмотрела на него. Меньше всего ей хотелось, чтобы Забини заметил пунцовый румянец смущения на ее щеках.

«Кажется, я становлюсь излишне сентиментальным», — недовольно подумал про себя Блейз, но тут же расплылся в самой искренней улыбке — впервые за долгое время.

Дверь ударилась о косяк, когда Портер со скоростью гепарда влетел в небольшое полуподвальное помещение. Сидящие в кабинете стажеры Аврората удивлённо посмотрели на своего куратора, отвлекаясь от кучи бумажек, которые им поручили раскладывать.

Алистер, увидев эти стеклянные взгляды, разочарованно вздохнул: эти дилетанты едва ли способны на много, по крайне мере, пока. В любой другой ситуации Алистер ни за что бы не втянул их в это дело, но, увы, у него не было никакой альтернативы — он сам был просто по уши в завалах. Но и оставить сестру без защиты Портер не мог.

Он с характерным хлопком бросил папку с полученной от Забини информацией на ближайший стол. От стажеров требовалось не так много — всего-то найти человека и доложить ему, Алистеру. И он надеялся, что им это под силу.

— Разберётесь с этим быстро, не донося Робардсу — получите премию, — немного снисходительно кинул он, увидев наконец-то в их глазах огонёк интереса. Теперь необходимо было, чтобы он не погас.

Удостоверившись, что стажёры все поняли, Алистер поспешно направился к себе — у него оставалось все ещё слишком много дел.

========== XLIV ==========

Ледяная вода вернула в чувство. Гермиона моргнула несколько раз, прежде чем опустить взгляд на яблоко в руках. То казалось слишком красным на фоне грязно-салатового цвета, в который была выкрашена больничная раковина.

— Гермиона? — донесся голос из соседней комнаты. От внезапного звука девушка вздрогнула. Она выключила кран и повернулась в сторону дверной рамы. Вода с рук и вымытого яблока продолжала капать на пол.

— Я уже иду, мам, — ответила она как можно более весело, но голос подвел в этот раз, сорвался. Гермиона быстро смахнула рукавом подступившие слезы и, сделав несколько глубоких вздохов, продолжила. — Я помыла тебе яблоко.

— Ты так быстро убежала, — запричитала Джин. — Я даже тебя не просила мыть это яблоко, я его абсолютно не хочу. Лучше бы рассказала подробнее про эту свою годовщину. Что там будет?

— Не мою годовщину. Но там ничего такого. Просто танцы, мам. Не интересно, — Гермиона наконец показалась из ванной комнаты. — Очередная показуха.

— Почему показуха? — губы женщины тронула легкая улыбка, а лицо приобрело мечтательное выражение. — Это, должно быть, красиво. Танцы — это весело.

Волоски на руках поднялись из-за внезапных мурашек. Хотелось бы уже давно привыкнуть, но Гермиона не могла. Она не могла смотреть в такие родные, до боли знакомые глаза и осознавать, что перед ней — абсолютно другой человек. Это было больно.