Ужас Иннсвича

— Да, мистер Морли! — ответил мальчик, когда я оглянулся назад посмотреть в дыру, в которой когда-то было стекло, я увидел парня, стоявшего сзади с грубым луком наготове.

Я знал, что в таком же возрасте у меня не было и десятой доли мужества мальчика. Я буду растить его, как родного, и буду отцом для него, которого у него никогда не было, и то же я сделаю для ещё неродившегося ребёнка Мэри… Ржавые пружины заскрипели, когда я разогнал мотор архаичной машины на изрытой колеями дороге в город. Луна, казалось, освещала нас на те несколько секунд, что дорога нас освещала, так что сама дорога, деревья и растительность, окаймлявшие ее, казались переливчатыми, и это заставило меня вспомнить шедевр Лавкрафта «Цвет из космоса», который, как говорили, был его любимым. Хотя уровень моего страха подскочил от этого краткого воздействия, это позволило мне видеть дорогу в обе стороны. Там, где я ожидал увидеть врагов, я снова не увидел практически ничего.

Странно, — подумал я. — Если только они не затаились в засаде…

Грузовик покачнулся, когда я съехал с дороги и направил машину в длинную, сильно поросшую лесом грязную дорогу, которая выведет нас к дому. Внезапно темнота поглотила нас, лишь на миг озаренная луной, ибо ветви деревьев над головой почти соединились друг с другом с обеих сторон, превращая наш путь в туннель. Мне пришлось значительно сбросить скорость из-за ограниченой видимости.

Бледное лицо Уолтера заглянуло в заднюю дыру.

— Мистер Морли? Может, вам стоит включить фары? Я ничего не вижу!

Я вспомнил слова Зейлена о том, что у меня ничего не получится, и мне показалось, что я слышу, как он смеется надо мной, даже когда его отвратительная голова продолжает готовиться в коптильне. Но я рискнул и, похоже, всё же добьюсь успеха. Я последовал совету мальчика и включил фары.

Мальчик завизжал, и я тоже.

Из зарослей ежевики выбегали фигуры. Прежде чем я смог даже хоть как-то среагировать, я увидел фигуру с явно человеческим лицом, бросившуюся вперёд, но тут же откинутую назад стрелой, попавшей ему прямо в открытый рот.

— Отличный выстрел, Уолтер!

Когда человеческая рука, а не перепончатая конечность, как я ожидал, залезла в пассажирское окно, я поднял руку с пистолетом и нажал на курок…

БАМ!

Выстрел попал нападавшему прямо в адамово яблоко. Фонтан крови брызнул в салон машины из раны.

Я узнал этого человека, это был мистер Рэксолл, владелец ресторана…

Это были не чудовищные чистокровки, которых я ожидал увидеть в засаде, а горожане, одетые в те же самые одежды с эзотерической бахромой. В суматохе я смог разобрать и другие знакомые лица: клерк из Хилман-хауса, парочка из ресторана, которые ужинали вместе со мной накануне вечером, и другие люди, которых я видел днём ранее на улицах города. Когда ещё двое попытались перегородить нам дорогу слева и справа, Уолтер выстрелил одному в плечо; агрессор заколебался и в следующий момент угодил под колеса автомобиля, машина подпрыгнула на нём, как на кочке. Второй нападавший попытался добраться до меня через моё окно, где я выстрелил ему прямо в голову. Его отбросило в сторону выстрелом, но не раньше, чем я смог узнать лицо в овале капюшона: доктор Анструтер.

Грех это или нет, но я хихикнул из-за его нелепой смерти и счёл пятна его серого вещества на своей рубашке уникальным знаком чести.

Остальная часть дороги к дому была свободной.

Там, где я ожидал встретить грозное сопротивление, на деле оказались лишь пара сельчан. Приземистый дом теперь виднелся в конце света фар.

— Это было слишком просто, Уолтер, — крикнул я. — И это меня очень беспокоит. — Я заглушил мотор и выскочил из машины. — Мы должны поспешить за твоей матерью. На шум машины и выстрелы скоро придут другие…

Я подбежал к кузову машины, чтобы помочь спуститься Уолтеру, но…

О, Боже мой, нет…

Единственными предметами там был самодельный лук мальчика и канистра с бензином.

Я посмотрел в сторону, откуда только что приехал, но не увидел и не услышал там ничего.

Как я мог позволить этому случиться? — осудил я себя. — Они забрали его…

4

Полчаса отчаянных поисков в лесу не дали мне никакого положительного результата, а более продолжительные поиски только поставили бы под угрозу возможность спасти Мэри и её нерожденного ребёнка. Поэтому я поплёлся обратно в лачугу, поросшую плющом, как человек, идущий на виселицу. Что я скажу Мэри? Её сын был похищен и, скорее всего, уже мертв, и всё это под моим присмотром…

Совершенно нормальный звук сверчков последовал за мной обратно внутрь, но затем раздался другой звук, который отвлёк мою всепоглощающую музу отчаяния.

Звук детского плача.

Я вынырнул из чернильного мрака фойе в освещенную свечами комнату, где звук детского плача приковал мой взгляд к груде, которая была матрасом.

— Мэри!