«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

Действенность такого подхода подтверждается на эмпирическом материале. Почти что хрестоматийный пример контрастных подходов к схожим терактам являет собой реакция правительства США на два крупнейших инцидента на их родной земле – 11 сентября и подрыв федерального здания в Оклахома-Сити. В обоих случаях активисты винили правительство США в извращении общественного порядка, и в обоих же исполнители (аль-каидские угонщики, с одной стороны, и Тимоти Маквей и Терри Николс – с другой) хотели одновременно наказать США и символически показать, что в мире бушует космическая война, и американское правительство в ней – враг. Реакция президента Буша-младшего и образ «войны с терроризмом» идеально вписывались в перспективу «Аль-Каиды» с ее предельным дуализмом: «Кто не с нами, тот против нас и на стороне террористов», – заявил, обращаясь ко всем странам мира, Буш в своем послании на совместном заседании Конгресса от 20 сентября 2001 года. Вскоре после этого, стремясь расправиться с «Аль-Каидой» силой оружия, он вторгся в Афганистан, однако Усаму бен Ладена удалось поймать и убить в хоте налета на его убежище в Абботтабаде (Пакистан) лишь годы спустя, уже при администрации Обамы. В отчете Комиссии 9/11 «мозгом» заговора назывался Халид Шейх Мохаммед, которого США взяли в 2003 году в Пакистане и заключили в тюрьму Гуантанамо, где больше десяти лет держали без суда и следствия. В случае же с подрывом федерального здания в Оклахома-Сити, напротив, не было ни вторжений, ни «войны с терроризмом»: нарушителей вычислили и арестовали в течение нескольких дней после инцидента. Представители власти и пресса единодушно рассматривали случившееся именно как преступление, а не в качестве акта войны, и оба заговорщика в итоге предстали перед судом. Маквея приговорили к смерти и в 2001 году наконец казнили; Николсу дали пожизненное без права на досрочное освобождение. После теракта не наблюдалось ни всплеска христианского терроризма, ни особенного сочувствия террористам, а после провозглашения общемировой «войны с терроризмом» исламский терроризм в поддержку «Аль-Каиды и связанных с нею организаций вырос по экспоненте. В чем-то различие, действительно, было: «Аль-Каида» – солидная организация, а Маквей хотя и был повязан с другими христианскими экстремистами, но слабо. Однако же реакции на два этих случая так отличались масштабами и накалом, что было удивительно, не окажи они существенное влияние на динамику террористической деятельности, связанной с исламскими и христианскими экстремистскими движениями соответственно.

Еще один пример соразмерного ответа со стороны правительства – реакция испанских властей на теракты в пассажирских поездах в 2004 году в Мадриде. Подозреваемых арестовали и предали суду; ответственность за взрывы следствие возложило не на крупную международную организацию вроде «Аль-Каиды», а на «локальные ячейки исламских экстремистов, черпавшие вдохновение из интернета»[672]. Годом позже правительство Испании организовало масштабное общественное мероприятие с акцентом на мультикультурализм, где были представлены самые различные группы испанского общества, включая недовольные меньшинства вроде марокканских иммигрантов, из среды которых и вышли террористы. На Шри-Ланке власти не только выследили и судили ответственных за теракты буддийских экстремистов, но и создали фонд для финансовой поддержки буддийских школ и социальных служб, а также Министерство по делам буддизма. Как сказал мне в связи с этими мерами один радикальный буддийский монах, некогда относившийся к светским властям довольно критически, теперь правительство наконец-то пошло навстречу религии и начало «следовать буддийским ценностям»[673]. Так же и в других случаях, вроде британской реакции на ирландский терроризм: правительство старалось действовать в рамках закона и не вестись на провокации со стороны террористов, тем самым демонстрируя высокую моральную планку. Благодаря этому религиозным активистам, за исключением разве что наиболее радикальных вроде преподобного Иана Пейсли, было труднее изображать правительство как дьявольского врага. Кроме того, стала более вероятной некая договоренность с религиозными активистами по обе стороны североирландского конфликта, что и привело в итоге в 1998 году к подписанию мирного соглашения.

Когда представители власти начинают мстить террористам, забывая о собственных моральных принципах, это служит невольным подтверждением самой разрушительной критики со стороны религиозных активистов: что секулярная политика всецело аморальна.

Исцеление политики религией