«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

И вот тут на сцену снова выходят аль-Багдади и его «Исламское государство». Благодаря начавшимся в близлежащей Сирии в 2011 году волнениям у него практически под рукой нашлась база, в то время как его приспешники внедрялись в ряды повстанцев и сколачивали свою собственную армию джихадистов, так что в итоге у них под контролем оказались обширные части восточной Сирии, где большинство составляли арабы-сунниты. Их основными соперниками в раздираемой войной стране стало другое связанное с «Аль-Каидой» движение – «Фронт ан-Нусра», и глава «Аль-Каиды» аз-Завахири призывал аль-Багдади с ними сотрудничать. Однако же аль-Багдади вознамерился гнуть свою линию: он отверг «ан-Нусру», отказался от самого названия «Аль-Каида» и провозгласил создание «Исламского государства Ирака и Леванта» (то есть «большой Сирии»). В 2014 году, укрепившись на границе Сирии с Ираком, движение сменило имя просто на «Исламское государство». Из восточной Сирии, где его позиции были особенно сильными, оно молниеносно распространилось в суннитские части западного Ирака и даже захватило второй по величине город страны – Мосул, – опустошив его богатства и запасы оружия.

Поскольку «Исламское государство» – все по-прежнему звали его ИГИЛ – целенаправленно сеяло ужас среди врагов и собственного населения с помощью экстремального насилия, не будет ошибкой назвать его режим террористическим. Варварским обезглавливаниям западных журналистов и сотрудников различных гуманитарных организаций, видео с которыми выкладывались в интернет, сопутствовали десятки, если не сотни, таких же казней непокорных суннитов, отказавшихся повиноваться их требованиям, тех, кто осмеливался заявить о своей принадлежности к христианам, езидам или другим меньшинствам, или просто современных людей, одевавшихся на западный манер. Террор для ИГИЛ был средством управления.

Несмотря на то что речь, очевидно, шла о мощном политическом движении с религиозным названием, его подлинно религиозный характер вызывал сомнения. Считая их неподобающими для мусульман, против взглядов и действий ИГИЛ поднялись мусульмане по всему миру, поскольку Ияд бен Амин Мадани, генсек Организации исламского сотрудничества, представляющей пятьдесят семь стран и 1,4 миллиарда верующих, заявил, что ИГИЛ «не имеет ничего общего с исламом и его принципами»[150]

. Или, в рамках международной конференции исламского духовенства в Индии, семьдесят тысяч мусульманских клириков выпустили фетву против ИГИЛ[151]

. Точно так же их осудили ведущие представители исламского духовенства в Египте, Турции и по всему миру.

И все-таки лидеры ИГИЛ обосновывают свои действия авторитетом Корана, законы – строгими правилами шариата, а планы на будущее – исламской апокалиптической и пророческой традицией, обещая при этом своим приспешникам вечную жизнь и спасение. В статье для New Republic Грейм Вуд описал базу сторонников ИГИЛ как замысловатую комбинацию из трех групп – психопатов, верующих и прагматиков[152]. Основной источник прагматиков – суннитские регионы Сирии и Ирака, где люди чувствовали себя бесправными при шиитских режимах Башара Асада в Дамаске и Нури аль-Малики в Багдаде. Что касается психопатов и верующих, это очень часто иностранцы, в том числе исламская молодежь из Великобритании, США и других западных стран. Именно таков жестокий палач, «засветившийся» на нескольких ютьюб-видео с обезглавливаниями западных журналистов и гуманитарных работников: как считают власти, это двадцатитрехлетний бывший рэпер из Западного Лондона, в итоге погибший в результате авиаудара сил США по Ракке в 2015 году. Подобных юных добровольцев ИГИЛ использовал по большей части как пушечное мясо, отдавая им на откуп экстремальные акты насилия и превращая в «живые бомбы». Молодых женщин ИГИЛ делает секс-рабынями, обслуживающими их войска. Поскольку в том, что должно было стать их «победоносной и славной битвой», юнцы обычно выживают недолго, а женщины сбегают, движение вечно нуждается в новых добровольцах, набирая их с помощью продуманных видео в интернете и через контакты в социальных сетях.

Мотивы у приходящих в ИГИЛ молодых людей очень разные. Мощнейший из них, вероятно, – желание поучаствовать в чем-то необъятном, в противостоянии космических масштабов, которое позволяет им воплотить в жизнь вдохновленные видеоиграми фантазии об «искусстве войны» (как в названии игры Warcraft), доблести и кровопролитии. Другими движут благочестие и убежденность, что они кладут свои жизни за веру. Мосты между верой и космической войной наводит распространяемый игиловскими публицистами и внутренними кругами исламский апокалиптический и пророческий идеал, который предполагает, что конец этого мира уже при дверех, и вскоре из горнила всемирной битвы родится новый глобальный халифат[153].