Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

Вытащив руку из кармана своего пальто, он достал небольшой плоский футляр, похожий на кожаные контейнеры, иногда используемые для хранения фотографий, нажал на скрытую пружину и откинул крышку. Какое-то мгновение ночная тварь смотрела на предмет с глупым, недоверчивым изумлением; затем с диким криком отпрянула назад, и ее трепыхание напомнило мне окуня на крючке.

– По-моему, вам это не нравится, – рассмеялся француз. – Parbleu, вы, мерзкий кладбищенский бездельник! Посмотрим, каково будет соприкосновение!

Он вытягивал руку, пока кожаный предмет почти не коснулся лица призрака за окном.

Дикий, бесчеловечный визг отозвался эхом, и, когда лицо демона отступило, мы увидели красное пятно на его лбу, как будто француз заклеймил его раскаленным железом.

– Закройте окно, mes amis, – небрежно распорядился он, будто на улице не было ничего отвратительного. – Закройте его крепко и держитесь друг к другу ближе, пока не наступит утро, и исчезнут привидения. Bonne nuit!

– Ради всего святого, – спросил я, когда мы отправились домой, – что все это значит? Вы и Рочестер называли эту девушку Элис, и она – говорящий образ девушки, которую мы видели в кафе прошлой ночью. Но Элис Хетертон мертва. Ее мать этим вечером рассказала нам, как она умерла; утром мы увидели ее могилу. Есть две Элис Хетертон, или эта девушка ее двойник…

– В некотором смысле, – ответил он. – Это была Элис Хетертон, которую мы видели там, мой друг, но и не Элис Хетертон, о которой говорила сегодня ее мать, и не та, чью могилу мы видели сегодня утром…

– Ради Бога, – прорычал я, – прекратите говорить загадками! Была или не была Элис Хетертон…

– Будьте терпеливы, старина, – посоветовал он. – В настоящее время я не могу вам сказать, но позже, я надеюсь, у меня будет полное объяснение.

Дневной свет едва забрезжил, когда стук в дверь моей спальни прервал мой глубокий сон.

– Вставайте, друг мой Троубридж! – крикнул де Гранден, призывая меня стуком в дверь. – Вставайте и одевайтесь так быстро, как можете. Мы должны выехать сразу. Трагедия настигла нас!

Не очень соображая, что делаю, я спрыгнул с кровати, натянул одежду и, едва раскрыв глаза, спустился вниз, где он ожидал меня, безумно волнуясь.

– Что случилось? – спросил я, когда мы отправились к Рочестеру.

– Худшее, – ответил он. – Десять минут назад меня разбудил звонок по телефону. «Это моего друга Троубриджа, – сказал я себе, – какой-то пациент с mal de l’estamac[299] нуждается в небольшом успокаивающем и в большом сочувствии. Я не буду его будить, потому что он устал от ночных вызовов». Но звонок раздался вновь, и я ответил на него. Друг мой, это была Элис. Hélas, такая же сильная, как и ее любовь, но ее рабство оказалось еще сильнее. Но когда вред был уже нанесен, ей хватило смелости позвонить нам. Помните, когда станете осуждать ее.

Я попытался встрять в паузу с вопросами, но он нетерпеливо замахал на меня.

– Спешите! Ох, быстрей, быстрей! – призывал он. – Мы должны сразу пойти к нему. Возможно, теперь уже слишком поздно.

На улицах не было движения, и мы в рекордные сроки добрались до квартиры Рочестера. Не успев опомниться, мы снова были у его двери, и на этот раз де Гранден не церемонился. Распахнув дверь, он промчался по коридору в гостиную и, тяжело дыша, остановился у порога.

– Так! – выдохнул он. – Он оказался весьма обстоятельным.

Помещение было разгромлено. Стулья опрокинуты, картины перекошены, разбросаны кусочки разбитого брика-брака, длинная броская столешница центрального стола была свернута, опрокинута лампа, валялись в беспорядке пепельницы и ящики с сигаретами.

Дональд Рочестер лежал на коврике перед потухшим огнем, одна из его ног была подогнута, правая рука неестественно вытянулась вдоль пола и изогнулась под прямым углом у запястья.

Француз вбежал в комнату, на ходу расстегивая замок своей сумки. Опустившись на колени, он пристально посмотрел на тело молодого человека, затем оттянул его рукав, протер руку спиртом и засунул иглу шприца под кожу.

– Это отчаянный шанс, – пробормотал он, вынув шприц, – но дело срочное – le bon Dieu знает, насколько срочное.

Веки Рочестера дрогнули, когда мощный стимулятор вступил в силу. Он застонал и с большим трудом повернул голову, но не поднялся. Я опустился на колени возле де Грандена, помог ему поднять больного и понял причину его неподвижности. Его позвоночник был переломан на четвертом дорзальном позвонке, что привело к параличу.

– Мсье, – тихо прошептал маленький француз, – поторопитесь. Теперь ваших минут не больше, чем на циферблате. Расскажите нам, расскажите быстрее, что произошло. – Еще раз он ввел стимулятор в руку Рочестера.

Молодой человек смочил свои пересохшие губы кончиком языка, глубоко вздохнул и начал с трудом: