Ужас по средам

А мама, хотя и сбита с толку, и устала, и дышит так же тяжело, как все последние полгода, но все же не подозревает о том, что происходит на самом деле. Она ничего не знает о видеокамере, спрятанной в горшке с цветком, который принесли в ее палату, – якобы подарок от меня. Понятия не имеет о видео, размещенном в Сети. О преследователе. Она знает лишь то, что рассказала ей я: план ухода за ней меняется и требует перевода в более специализированную клинику, поближе к Лиэнн, которая не работает и сможет навещать ее чаще меня. И мама, как всегда самоотверженная, ставит на первое место наши интересы и поэтому делает вид, что все в порядке. Чтобы никто не волновался и не суетился вокруг нее.

Я поднимаюсь на ступеньку «Скорой помощи», беру маму за руку, убираю прядку волос, прилипшую ко лбу. И снова вижу улыбку в светло-серых глазах. То же лицо и то же спокойное выражение, которое сопровождало меня все мое детство и дальше, всю жизнь.

Мама. У меня всегда была только мама. Отец умер внезапно, от сердечного приступа, когда я была совсем крошечной, так что я его не помню. Но в школе, когда одноклассники делали открытки своим папам ко Дню отца, я очень расстраивалась, а дома мама утешала меня, глядя точно такими же добрыми глазами, как сейчас.

И когда я сдавала свой первый экзамен по классу фортепиано, рядом тоже была она. Мне было девять лет, и, помню, в тот момент я просто окаменела от ужаса. Вообще-то музыка давалась мне хорошо, учительница даже предсказывала мне какую-то награду. Но накануне экзамена напряжение зашкалило и нервы сдали. Когда меня вызвали на сцену, я застыла и не могла сдвинуться с места. Обернувшись к маме, попросила отвезти меня домой. Ноги будто налились свинцом.

«Я не могу. У меня не получится».

А мама была спокойна. Она не сердилась на меня, не выказывала раздражения. Она лишь прижала ладонь к моей щеке.

«Кончено, получится, милая. У тебя все получится, я знаю. Не спеши, там подождут. Да и к тому же неважно, как все пройдет… главное, что пройдет. Сделай что сможешь, и кто знает, как оно все обернется. Сдашь ты или не сдашь – меня устроит любой результат». И мама наклонилась ко мне с точно таким же выражением, как сейчас: брови слегка приподняты, серые глаза, полные любви, слегка расширены, в них играет улыбка.

Да, особая улыбка, которая всегда означала одно: «Все хорошо, Элис. Все будет в порядке».

Я отворачиваюсь, чтобы смахнуть слезу. Не знаю, как я буду жить, когда силы этой любви больше не станет в моей жизни.

– Мама, послушай, я не могу ехать с тобой в «Скорой». Это связано со страховкой. – Ложь. Но это вызвано соображениями безопасности. Дело в том, что я боюсь, не следят ли за мной, и хочу поездить кругами, чтобы сбить преступников со следа. Я целую маму в лоб.

– Ты ведь не против поехать с медсестрами?

Мама кивает и делает знак глазами.

– Вот и хорошо. Отдохни пока. А Лиэнн тебя встретит и поможет устроиться. Новое место – чудесное. Жаль, конечно, что приходится переезжать, но ничего не поделаешь, там более подходящее обслуживание. А я навещу тебя совсем скоро. И мы дочитаем «Грозовой перевал». Договорились?

И снова мама кивает и подносит руку к маске, но я ее останавливаю:

– Не надо, мам. Ничего не говори. Я тоже тебя люблю. Постарайся отдохнуть. Лиэнн пришлет мне фото твоей новой комнаты. Она уже видела ее, говорит, там просто замечательно. Все твои вещи тоже перевезут туда. И книги. Тебе там будет удобно и комфортно. Все будет хорошо. А я скоро приеду. Совсем-совсем скоро.

Я снова целую ее в лоб, спускаюсь на землю и посылаю ей воздушный поцелуй, пока медсестра не закрыла передо мной дверцу.

«Ну почему я такая трусиха? Почему?»

Теперь нет нужды сдерживаться, и слезы капают из глаз, пока «Скорая» медленно отъезжает.

Я наблюдаю. Я снова маленькая и наблюдаю за тем, как мама уходит с детской площадки. А я хочу побежать за ней следом. Я снова на экзамене по классу фортепиано, и мама шепчет мне в ухо слова поддержки. Я возвращаюсь в Англию после кошмара с Алексом, и мама встречает меня в аэропорту. Та же улыбка в глазах. «Все будет хорошо, детка…»

Машина «Скорой помощи» уменьшается, тает вдали, а я стою, вонзая ногти в ладони. Мне безумно хочется быть сейчас рядом с мамой, но Мэтью согласен, что так надежнее.

Полиция считает, что все закончилось, преследований больше не будет, и поэтому Мэтью сегодня нет рядом со мной. Никто не прикрывает мне спину. Том был в ужасе от видео из маминой палаты и предложил нанять Мэтью на ежедневную работу, пока ситуация не разрешится, но я отказалась. Хватит с меня.

Сегодня четверг. Алекс уже под стражей.

Он – главный подозреваемый в преследовании. И он же, скорее всего, прислал моей маме цветок со встроенной в горшок видеокамерой. Все ее записи были удалены после вмешательства полиции. Но прежде злоумышленник успел выложить видео в «Твиттере», «Фейсбуке» и «Инстаграме».

Я делаю глубокий вдох, вспоминая сообщения от друзей Лиэнн. «Ты это видела? Кажется, это твоя мама».

Я пытаюсь представить Алекса в комнате для допросов, под строгим взглядом детектива Сандерс.