Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

В то же время старшее поколение хирургов было готовы попробовать антисептическое лечение на пациентах, но их смущало, что в основе лежит чуждая им теория заражения через микроорганизмы. А если хирурги продолжали неправильно толковать причины заражения, то они вряд ли корректно применяли методику Листера. В разгар этой дискуссии Листер выступил с обращением к медицинскому сообществу Глазго, в котором подчеркнул, что усилия по применению антисептического лечения должны базироваться на разумных принципах – а именно на теории Луи Пастера.

Коллега Листера Мортон не просто критиковал его методы. Он также не согласился с тем, что в нагноении виновны микробы. Мортон охарактеризовал опубликованные Листером исследования как разжигание вражды. «Природа изображается, как какая-то убийственная ведьма, – писал он, – чьим дьявольским козням необходимо противодействовать. Словно мы должны заманить ее в ловушку, словно больше не можем доверять ей!» Даже редактор The Lancet отказался использовать слово «микробы», назвав их «септическими элементами, содержащимися в воздухе». Многим хирургам на пике своей карьеры было трудно осознать тот факт, что в течение последних пятнадцати или двадцати лет они, возможно, убивали пациентов, заражая их болезнетворными микроорганизмами.

Наибольшее сопротивление антисептической методике Джозефа Листера оказывали лондонские хирурги, из других городов приходили письма о положительных результатах.

Вызывала проблемы и практика антисептической обработки по Листеру. Его методы расценивались как слишком сложные, к тому же он их постоянно совершенствовал. Даже если хирурги признавали, что причина – микробное заражение, многие из них не могли или не хотели следовать его методологии с той точностью, которая необходима для достижения обещанных результатов. Они были взращены поколением хирургов, которые ценили скорость и практичность выше точности. «Г-н Роуз иногда протирал рану губкой в операционной перед наложением швов, но, не найдя от этого никаких преимуществ, он прекратил подобную практику», – говорится в одном из отчетов. Аналогичным образом Холмс Кут «не одобряет метод Листера, который полагает утомительным». Еще один хирург сообщил, что антисептического лечения Листера достаточно, чтобы справиться с нагноением, когда оно уже проявилось, однако нет никаких доказательств успеха превентивных мер.

Прославленный хирург Джеймс Пейджет также получил смешанные результаты, используя антисептическое лечение Листера в Лондоне. В своей первой публикации по этому вопросу он признал, что, возможно, неправильно применял систему. Однако вскоре Пейджет полностью отказался от системы Листера, заявив, что она опасна, особенно в тех случаях, когда карболовая кислота остается на ране слишком долго. На этот раз, по утверждению Педжета, он тщательно следовал методике Листера, шаг за шагом, «проявив присущую доктору Листеру скрупулезность, куда большую, чем кто-либо обнаруживал при лечении переломов». Антисептическое лечение Листера, по мнению Педжета, не принесло никакой пользы.

Учитывая его известность в медицинском сообществе, показания Педжета стали проклятием. Неудивительно, что наибольшее сопротивление оказала именно столица. Когда один за другим посыпались негативные отзывы, редактор The Lancet задался вопросом, почему Лондон в особенности борется с его методикой. «Отличаются ли условия нагноения в Лондоне от условий в Глазго? – спросил он шутливо. – Или же антисептическая обработка здесь не проводится с той тщательностью, без которой, как Листер всегда подчеркивал, она не имеет пользы?» До тех пор, пока другие использовали его методики нерешительно или неряшливо, было невозможно завоевать сердца и умы врачей. Требовался более активный подход.

10 Стеклянный сад

Новое мнение всегда попадает под подозрение, и ему сопротивляются без причины, а просто оттого, что оно не разделяется большинством.

Джон Локк

Джеймс Сайм в очередной раз заметил странный взгляд, который бросил на него его ассистент. Томас Аннандейл внимательно следил за ним все утро, пока Сайм принимал пациентов в своем кабинете в Шандвик-Плейс – и это начинало действовать на нервы. Последние два месяца были тяжелыми для старого хирурга, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Шла весна 1869 года, Сайму было почти семьдесят лет; его жена Джемайма неожиданно умерла в феврале, оставив пустоту в его сердце и доме.

Джозеф Джексон – сам бывший вдовцом – написал сыну, услышав эту новость: «Искренне сочувствую твоему достойному тестю в связи с его утратой и отчаянием, которое он, должно быть, чувствует в стенах дома». Без утешительного присутствия Джемаймы Милбэнк-Хаус просто не ощущался тем же местом, что и прежде.