Ужасная поездка

В поле зрения попадает копыто. Два черных передних копыта из утолщенной кости, третье — заднее, окаймленное лохматой шерстью. Мощные, но изящные копыта зверя размером с тарелку напоминают туфли на высоком каблуке. Даже так близко — даже когда ноздри Ниша наполняются запахом несвежего сена, мочи и железным привкусом свежей крови — в этих ужасных зверях есть что-то магическое. Ниш ощущает странное детское очарование ими, чувство благоговения и удивления, которое борется за господство с леденящим душу страхом.

Эффи крепко сжимает его руку.

Он сжимает ее в ответ, ни на секунду не отрывая взгляда от ног оленя, постепенно появляющихся из-за лестницы.

Они имеют такую же чужеродную туго натянутую пружину, как у лошади: нога зигзагообразно перемещается между голеностопным, коленным и тазобедренным суставами. Олень идет медленно, осторожно ступая, — низкий потолок заставляет его идти, низко наклонив голову и сложив стальные рога на спине. В том, как он приближается к гробу, есть что-то достойное и уважительное, словно скорбящий на поминках.

Еще один олень врезается в погреб. И еще один, и еще. Воздух наполняется запахами животных и свежим ароматом смерти. Он почти непреодолим. Звери продолжают забиваться в подвал, когда за лестницей появляется следующая пара оленьих ног.

Ведущий олень останавливается на полшага, его переднее копыто на мгновение отрывается от земли, словно не зная, стоит ли идти дальше. С нежным изяществом он вновь соединяется с полом и издает великий меланхоличный звук, низко и мощно вибрирующий в густом воздухе. Звук этот настолько безмерно и внутренне печален, что Ниш чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Ему не нужно понимать язык оленя, чтобы понять, что именно он говорит.

Вот и ответ. Фыркнул в ответ. Что?

Скулеж и фырканье резиновых губ в ответ. Подойдите и посмотрите сами.

Второй олень пробирается вперед и встает у плеча своего собрата. На мгновение он замирает, прежде чем из него вырывается болезненный звук.

И боже, как это ужасно. Не в том жанре ужаса, который до сих пор характеризовал этот сочельник. Нет, это черно-звездный ужас невысказанных слов и несделанных дел. Вечная зевота отсутствия, когда любимый человек превращается в пустоту. Пропастью. Когда они становятся прошедшим временем.

Оставшиеся олени пробираются следом, осторожно ступая вокруг зажженных свечей. Все восемь оленей тесно сгрудились вокруг гроба, низко опустив головы и свесив рога на плечи. Потолок высокий, но звери кажутся меньше, как будто они сжались, чтобы уместиться в свободном пространстве. Их глаза, мрачно поблескивающие в свете свечей, превращаются в ямы отчаяния. Они то и дело срываются на крик, и их шум превращается в грохочущий траурный плач.

Ниш чувствует, как его сердце разбивается с треском, словно конфетная трость. Это так ужасно, что он ждет, что все остановится. Но этого не происходит, и это еще хуже. Продолжать жить в этом тусклом мире, лишенном волшебства и радости. Это даже не его мысли, они вытекают из того же места, что и детское волшебное удивление, полностью заглушая логические соображения о собственной безопасности, такие как…

«Нам нужно идти», — шепчет Эффи ему на ухо. Ее волосы мягко ложатся ему на лицо, ее дыхание теплое на его коже.

Он поворачивается к ней, не в силах говорить. Они парят, почти соприкасаясь лицами, вдыхая дыхание друг друга. В темноте под лестницей ее глаза темные и добрые.

Вот она, надежда, думают они оба.

«Нам нужно идти», — повторяет Эффи, так тихо и так близко, что слова, кажется, проникают в его сознание не столько благодаря звуку, сколько благодаря осмосу или какой-то другой химии.

Эффи осторожно выбирается из-под лестницы, держась в тени и поглядывая в сторону траурного оленя.

Ниш делает то же самое. Его ноги жалуются, а ступни колют иголки, но он подавляет боль, шатаясь в тени. Он следует за Эффи, скользя по бетонной лестнице, постоянно оглядываясь назад, чтобы убедиться, что олени все еще поглощены своим бдением.

Он чувствует спиной неровные края ступеней, когда скрывается в тени. Он чувствует, как Эффи начинает медленно и осторожно подниматься по лестнице в тишине. Мягкое блеяние оленей перекрывает звук его шагов по пыльному бетону. Когда он поворачивается и лестница загораживает вид на оленей, он осмеливается почувствовать облегчение.

И в этот момент раздается громкий взрыв и хруст, когда он наступает на пакет с сыром и луковыми чипсами «Маккой». Фольгированный пакет взрывается под ногами, как мина, разбрасывая по полу осколки жареного картофеля.

На мгновение наступает абсолютная тишина, наполненная лишь ужасом.

Ниш неуклюже взбегает по лестнице в темноте: подвал наполняется звуком копыт, несущихся навстречу.

Он выходит в паб на свинцовых ногах, ступни горят, а судороги, вызванные укрытием под лестницей, усиливаются. Он едва успевает пройти, как люк захлопывается за ним.

Помоги мне, — говорит Эффи, катя одну из бочек.