Ужасная поездка

И еще кое-что не дает ему покоя. Когда первая пара оленей пробралась в паб через квартиру профессора, они не могли быть такими большими, какими вырисовывались в его воображении. Что, если бы они могли расти или уменьшаться по мере необходимости? Как в «Алисе в Стране чудес», только со скотом, жаждущим мести. Это невозможно, но он не может отбросить эту идею. Не после всего, что он видел сегодня.

Он бросается к лестнице как можно тише, обходя свечи, которые вспыхивают и мерцают вслед за ним. На бегу он пытается определить местонахождение оленя по звукам, доносящимся с пола.

Ниш добегает до колонны лестницы и смотрит вверх как раз в тот момент, когда копыто неуверенно ступает на первую из бетонных ступеней. Он прижимается к лестнице и указывает Эффи, стоящей в нескольких шагах позади него, чтобы та придержала его. Оглянувшись, он видит, как копыто проверяет вес и угол наклона лестницы.

За сегодняшний вечер два оленя упали с узких лестниц, но оправились от падения без особых повреждений. Лестница в подвал может быть крутой, но она шире, чем путь вниз из комнат профессора Пикока. Ниш признает, что для этих чудовищ они вовсе не преграда.

Ниш и Эффи отходят в тень за лестницей, на ходу гася свечи, и приседают вместе в узком проеме под лестницей. В дальнем конце подвала, у гроба, все еще мерцают свечи. Они прижимаются друг к другу, вдыхают и выдыхают как один, держатся за руки и ждут, когда их удача иссякнет.

Олени знают, что они здесь, внизу, и ни за что не сдадутся. Их последнее убийство уже близко.

Глава 20

Звук костяных копыт по пыльному бетону эхом разносится по подвалу, когда первый олень пробует лестницу. Раздается нежное попискивание, как бы спрашивая. Как дела? За этим последовало влажное фырканье. Дайте мне минутку!

Ожидание почти невыносимо. Ниш и Эффи так много пережили за эту странную ночь, но нельзя отрицать, что их удача на исходе. Они оказались в ловушке в подвале с иссушенным трупом Санты, его стадо оленей, жаждущих мести, приближается к ним, и так или иначе кровожадным зверям нужно еще одно убийство, чтобы закончить буйство этого года.

Ниш хочет сказать Эффи что-нибудь утешительное. Что-то, что компенсировало бы его умопомрачительную глупость, когда он оставил люк открытым. Или, если не это, то шанс спасти что-то хорошее из этой мерзкой ночи. У него мелькнула мысль о том, что лучше бы они нашли друг друга вот так, чем вообще никак, но слов не нашлось. К тому же, не слишком ли это самонадеянно? Что, если она не чувствует того же самого? Что, если он неправильно понял знаки? Что, если на грани того, чтобы быть найденным и растерзанным Рудольфом и его приятелями, он признается в безответной любви, а она скажет: «Прости, Ниш, я думаю о тебе больше как о друге»? Его последние секунды будут наполнены сожалением и мучительным стыдом. Честно говоря, смерть была бы приятным облегчением. Лучше ничего не говорить и с достоинством покинуть этот бренный мир.

Тем временем Эффи размышляет о своих последних минутах на земле, скрючившись в этом грязном подвале, в ловушке, как хищное животное, с колотящимся в груди сердцем. Во рту у нее пересохло, губы потрескались. Последние час или два она была слишком отвлечена страхом и опасностью, чтобы заметить это, но жажда мучила ее ужасно. Она сидит в подвале паба тридцать девять дней трезвости и находится в нескольких минутах от смерти. (Как это еще нет сорока? Время словно застыло.) Стоило ли оно того? Ссоры, разборки, перевернутая жизнь в попытке вернуть контроль — и чтобы все закончилось вот так? Если нет надежды, то какой смысл во всем этом? Если ей суждено умереть, неужели она предпочтет напиться до беспамятства, а не трусить здесь в ожидании своей неизбежной участи, чувствуя острую грань вполне оправданного ужаса?

Они оба отбрасывают свои грустные мысли в сторону, когда первый олень с грохотом копыт падает с лестницы. Он с грохотом падает среди картонных коробок и тары, после чего раздаются животные звуки и резиновое фырканье. Круглая пластиковая крышка лениво катится мимо и ложится рядом с одной из недавно погасших свечей.

Они обмениваются молчаливым взглядом.

Один из оленей в пабе наверху опускается в пустоту. Дружище, ты в порядке?

Олень хрипит. О, конечно, да, хорошо. Нет, серьезно, спасибо, что спросили. Ничего такого, что не смогли бы исправить хромая морковка и черствый пирог с фаршем.

Ах, чувак, вот это были дни. Чего бы я только не отдал, чтобы увидеть горстку подрумянившихся ростков и стакан молока комнатной температуры в ожидании большого человека.

Копыта шаркают по бетонному полу, громко и близко. Ниш представляет, как олень отступает назад, чтобы освободить место для следующего, спрыгивающего с лестницы, и, возможно, поворачивается, чтобы увидеть путь свечей, который приведет его к телу в ящике.

Конечно же, неподалеку раздается странный хныкающий звук. Что это?

Звук приближающихся шагов перекрывает следующий олень, тяжело спускающийся по лестнице.