Ужасный Круз

Мишка храпел, лежа на боку, верхняя часть туловища свисала с кровати. Я сопротивлялась желанию переложить его в нормальное положение.

– Как убитый, – прошептала я.

Мы на цыпочках пробрались в мою комнату и закрыли дверь. Как только мы остались одни, окруженные тишиной ночи, моей двуспальной кроватью и больше ничем, я снова почувствовала себя неловко.

Я подошла к своему старому шкафу без дверей, снимая дешевые серьги, и произнесла:

– Больше не говори таких вещей. О женитьбе на мне, я имею в виду. Это некрасиво по отношению к Мишке. Он начнет думать, что ты это серьезно. Он же ребенок. Он все воспринимает буквально.

– Ты взрослая и тоже все воспринимаешь буквально. – Круз начал расстегивать пуговицы на своей черной рубашке. – И, кроме того, я не шутил. Я отказываюсь позволять мнениям других людей трахать мне мозги, если они не доводят до оргазма. Я оставляю за собой право делать тебе и с тобой все, что захочу.

– Когда ты это решил? – спросила я возмущенно.

– Не знаю, – он пожал плечами. – На этой неделе, когда обнаружил, что мне дали телефонный номер женщины, которой я не хотел звонить, потом прошел слух, что ты продаешь траву в школе Фэйрхоупа, чтобы заплатить за ботокс. И при этом меня совершенно не волнует, что обо мне скажут, если я пойду с тобой на свидание.

Это был бред, и мы оба это знали.

Он слишком многое терял.

Даже если нет, отношения с ним не стоили гнева моей семьи и горожан. Я открыла рот, но он заткнул меня обжигающе горячим поцелуем, пропитанным сладкими воспоминаниями, голодом и чесноком из соуса для пасты, который он приготовил.

Прикусив нижнюю губу, я расстегнула его брюки, безуспешно возясь с пуговицами и молнией.

– Что это за штука, чертов пояс целомудрия?

Он хрипло рассмеялся в наш поцелуй, стаскивая с моих плеч форму.

– Одежда, которую я тебе купил, у меня дома.

Он расстегнул переднюю часть моего мини-платья. Его пальцы глубоко впились в мою кожу, оставляя вмятины.

– Сожги ее.

Я прикусила его заросшую щетиной шею, просунула руку в его брюки и нагло нащупала массивную эрекцию.

Он радостно затрепыхался в моей ладони в знак приветствия.

И тебе привет, красавчик.

– Только если ты придешь и поможешь мне, – возразил Круз.

– Хорошо, я запланирую визит.

Но, как ни странно, когда я думала об этой одежде, меня не переполнял упрямый страх. Мне очень нравились эти ужасно дорогие вещи и воспоминания, связанные с ними.

Особенно платья в богемном стиле, которые делали меня похожей на одну из близняшек Олсен, выносящих мусор. Я скучала по ним (по платьям, а не по Олсен. В смысле, они были великолепны в «Полном доме», но я никогда не увлекалась их новыми ролями).

Через минуту я лежала на спине на своей кровати и смотрела, как Круз надевает презерватив. Он крутил бедрами, проникая в меня одним, мучительно медленным движением, и ухмылялся, глядя на меня.

Он вращал бедрами, собирал мои волосы в кулак и дергал, чтобы вытянуть мою шею и заставить посмотреть на него. Черты его лица, его душераздирающе потрясающие скулы были невероятными.

Я громко застонала, не обращая внимания на то, что под этой крышей есть кто-то еще.

– Мне этого не хватало. – Мое дыхание было прерывистым, голос напряженным.

– Мне не хватало тебя.

В тот момент мне было неприятно это признавать, но Тринити не было в моей вселенной. Ни Уайатта, ни Габриэллы, ни Кэтрин Костелло, ни моих родителей, ни всего штата Северная Каролина.

Был только Круз и то, что он заставлял меня чувствовать.

– Я думаю, ты только что нашел мою точку G. – Я поймала его лицо в свои ладони.

– Ты имеешь в виду здесь? – Он приподнялся и снова глубоко вошел в меня, из его груди вырвался хрип.

– Да-да-да.

– Чтобы было понятно, вон то место? – Он отстранился и снова погрузился в меня.

– Ох-х-х.

– Вот это, да?

Я была так близка к разрядке, что не знала, что с собой поделать. К счастью, мне и не нужно было знать. Круз сделал всю работу за меня.

Он входил в меня быстро и сильно, его член скользил во мне снова и снова, создавая восхитительное трение. Моя кульминация закручивалась по спирали, как взбирающийся вверх плющ, охватывая и сковывая каждый орган в моем теле.

Это было так эмоционально. Так восхитительно, что я не могла остановиться, задыхаясь. Мое тело молило об освобождении.

– Круз. Круз.

Он грубо поцеловал меня, засунув язык мне в горло, чтобы я замолчала.

– Тс-с-с. Ты разбудишь ребенка, и тогда я больше никогда не приеду в Теннесси.

Смех расцвел в моей груди, странная смесь счастья и возбуждения овладела мной. Минуту спустя я прокатилась на самой сильной волне оргазма, который когда-либо испытывала за всю свою жизнь.

Конец. Точка. Восклицательный знак.

Как только Круз почувствовал разрядку, он перевернул меня на живот, словно я была легкой как перышко, и вошел в меня сзади.

Раздвинув для него бедра и поднявшись на колени, я почувствовала, как он входит в меня немного грубее, чем должен бы был доктор, которому можно довериться.

– Ноги сомкни и опусти попку, милая. Больше трения.

– У тебя есть грязная сторона. Мне нравится.