Ужасный Круз

– Она не игрушка. Она – заноза в заднице, и большую часть дня я задаюсь вопросом, какого черта я вообще беспокоюсь о наших отношениях.

– Отношениях? – Габриэлла втянула воздух. Я крутанулся на табурете и столкнул ее со своего колена. – Круз, правда. Не слишком ли тебя заносит?

– Это не я пропустил репетиционный ужин скандала ради.

Черт, как хорошо быть плохим.

– У меня болела голова.

– Ну, видимо, с тобой не случилось ничего такого, чего не мог бы решить тайленол, раз уж ты сейчас здесь.

В этот момент в бар вошла Теннесси, вертя головой. Мое сердце чуть не закричало при ее появлении. Она искала меня.

Уайатт, должно быть, написал Тринити, где мы. Я не мог винить его за то, что он решил не врать своей будущей жене. Никто не хотел начинать свой брак в здании суда, получая документы о разводе.

Грудь Теннесси вздымалась и опадала.

Она запыхалась. И судорожно меня искала.

Я ждал, пока она увидит меня. И, сделав это, Теннесси начала пробираться ко мне, мое сердце заколотилось в груди.

Но потом она увидела Габриэллу, стоящую рядом, и вместо того, чтобы продолжить идти и заявить о том, что я принадлежу ей, показать мне, что она согласна быть со мной по-настоящему, она остановилась, неуверенно оглядывая затемненную комнату.

Черт побери. Просто сделай шаг. Один шаг. Остальное сделаю я.

Но Теннесси упрямо стояла у входа, скрестив руки на груди и ожидая, что я сделаю первый шаг.

Как всегда.

Неважно, что сейчас ей было плохо. Она должна была сделать первый шаг, чтобы показать, что принимает наши отношения.

Габриэлла заметила Теннесси у двери. Алая улыбка, полыхающая ядом, тронула ее губы. Она прижала руку к моей груди.

Я позволил ей это.

– Что случилось, милый?

– Несси просто нужно немного смелости, чтобы подойти к своему парню. – Уайатт рассмеялся, знаком прося бармена налить нам еще и не спрашивая Габриэллу, чего она хочет.

– Может быть, она недостаточно хочет быть с тобой, – пробормотала Габриэлла мне на ухо. – Я знаю кое-кого, кто хочет.

Она вся была на мне, ее руки лежали на моих плечах, руках, лице.

Я наблюдал за Теннесси с ленивой ухмылкой «что ты собираешься делать?» и надеялся, что у нее немного больше смелости, чем я предполагал.

Сделай это.

Подойди ко мне.

Скажи всему миру, что это не просто интрижка.

Мои глаза умоляли ее подойти ближе, все мое тело пылало от предвкушения.

Теннесси была на грани. Это было видно.

Она сделала шаг вперед, ко мне… потом три шага назад.

Затем развернулась и убежала, оставив меня в баре с Уайаттом и Габриэллой.

Я бы сказал, что я был раздавлен, но это было бы явным преуменьшением. Я наконец-то понял смысл слова «выпотрошен». Я чувствовал себя как рыба, внутренности которой поймали на крючок, разорвали и бросили на сковородку.

Отлично, теперь я был разочарован и голоден.

Через минуту я встал, позволяя Габриэлле снова соскользнуть с моего колена.

Она упала, сильно ударившись костлявой задницей о пол. Я бросил двадцатку на стойку.

– Я домой.

Я похлопал брата по плечу.

Вернулся домой и стал зализывать свои раны в форме Теннесси.

Двадцать пять Теннесси

После репетиционного ужина прошло три дня.

Я старалась, чтобы Мишка не видел моих слез. В его жизни и так происходило много перемен.

Увидев Круза с Габриэллой, внутри меня что-то сломалось – глупая, первобытная гордость, порожденная, как я подозревала, тем, что у меня нет ничего, когда дело касалось моей собственной семьи.

Я не могла заставить себя позвонить ему, написать ему, объяснить, почему я не могу просто заявить на него свои права.

Потому что никто никогда не претендовал на меня, и страх отказа, каким бы маловероятным он ни был, парализовал.

Мое тело просто не хотело идти к нему в «Пьяном моллюске», независимо от того, как громко мой мозг кричал ногам двигаться.

Круз, в свою очередь, окончательно от меня отрекся. Впервые с тех пор, как мы вернулись из круиза, он не звонил, не писал и не заходил без предупреждения.

Впрочем, не все шло плохо.

На следующий день после репетиционного ужина приехал Роб и поиграл в мяч с Мишкой на заднем дворе целых десять минут, в течение которых Мишка много раз падал, разбил губу и снес часть забора, пытаясь перехватить мяч, прежде чем Роб прорычал:

– Черт побери. Ты уверен, что ты мой ребенок? Ты же ни капли не спортивный!

После этого Мишка заставил Роба встать на скейтборд. Роб упал пять раз и был встречен медленным, дразнящим тоном Мишки:

– Черт побери, ты уверен, что ты мой папаша? Люди балансируют лучше на резиновом мяче!

Я уже начала подозревать, что эти двое не найдут общий язык, но тут Роб достал свое секретное оружие: корневое пиво и «Монополию».

Мы втроем наслаждались двухчасовой игрой, дополненной гамбургерами навынос, за которыми Роб сходил сам, и шоколадным пирогом из местной пекарни.

Все это время Роб вел себя со мной как безупречный джентльмен.