Ужасы

В неоновом свете лампы на конторке дежурного Юлиан выглядел еще бледнее, чем обычно, и страшнее. Он вертел в руках длинный черный шарф.

— Пойдем отсюда, — сказала Катя. Она взяла его под руку и вывела за дверь.

— Наверное, они захотят поговорить и с тобой тоже. Не знаю.

— Ты назвал им мою фамилию? — спросила Катя.

— Мне пришлось. — Он бросил на нее смущенный взгляд. — Они все время спрашивали, знает ли еще кто-нибудь Лили.

— Они выяснили, как она погибла?

Разговор казался совершенно нереальным. Чудовищные фразы, какими они обменивались, как будто были позаимствованы из дешевой книжки.

— Они сказали, у нее на шее следы. Но при этом она не была… ну, ты понимаешь.

— Значит, ее задушили, — произнесла Катя едва слышно.

Он искоса посмотрел на нее:

— Или искусали.

Катя выпустила его руку и подняла на него глаза:

— Искусали? Кто?

Он ничего не ответил. Они некоторое время шли порознь, затем Юлиан резко развернулся и медленно пошел вниз по склону.

Полицейские позвонили Кате, когда они сидели в чайной. Там было полно готов и пожилых леди, совершенно игнорирующих друг друга, если не считать отдельных замечаний по поводу дождя. Катя заставила Юлиана съесть ячменную лепешку. Когда ее телефон зазвонил, она едва не выронила его.

Ее попросили зайти в участок, и как можно быстрее.

— Я не могу пойти с тобой, — заявил Юлиан, в знак протеста уставившись в окно. — Мне это просто невыносимо.

— Но я не хочу идти одна, — неуверенно произнесла Катя. — К тому же я тебя дожидалась.

— Ну а я не могу, извини, ладно?

Рассерженная и испуганная, она позвонила Дамиану, и тот сказал, что будет ждать ее уже в участке. И он действительно был там, когда она пришла.

Катя всегда думала, что это ужасно интересно, когда тебя допрашивает полиция или когда ты имеешь отношение к делу об убийстве, но теперь, когда все случилось на самом деле, это оказалось совершенно прозаичным, неприятным и в то же время очень странным. Комната, где ее допрашивали, была темная и пахла псиной. Женщина-полицейский казалась добродушной, ненамного старше самой Кати, и она мучительно долго записывала показания. Было непохоже, чтобы Катя находилась в числе подозреваемых. Они просто хотели узнать подробности, вот и все. После чего ее отпустили. Они с Дамианом снова поднялись по холму до гостевого дома, а потом сидели в комнате для отдыха и пили бесконечный чай. Катя привезла с собой пакетики с мятой, потому что не любила черный чай, и горячий мятный настой немного оживил ее.

Вечером она твердо вознамерилась как следует повеселиться. Она старалась не думать о Лили. То, что случилось, ужасно, но какой-то тонкий голосок внутри нее твердил, что Лили относится к тем, о ком трудно скорбеть.

Они встретились со всеми остальными в «Селедочном садке». В начале вечера народу там было мало, и ее компании удалось сесть у окна. Катя смотрела на просторную гавань. Фонари центральных улиц городка отражались в воде, отчего темнота вокруг отражений казалась еще гуще. Ей показалось, как что-то движется в этой темноте, у выхода из гавани. Катя вытянула шею, чтобы разглядеть, что бы это могло быть, но видение исчезло. Может быть, это дрейфовала рыбацкая лодка? Но Катя сильно сомневалась, что кто-нибудь решился бы выйти в море в такую ночь.

Все разговоры, разумеется, были только о Лили и о том, как она умудрилась выбрать для смерти самый подходящий день в году. Все-таки сейчас стоял Хэллоуин, Самайн[39] — время, когда мертвецы возвращаются из своего мира, когда завеса, разделяющая миры, истончается.

— Наверное, она сама этого хотела, — сказал Дамиан совершенно искренне.

— Точно, — угрюмо поддержала его Эмми. — Закатить такую мелодраму!

— Не очень-то хорошо так говорить про Лили сейчас! — запротестовал Дамиан.

— Зато это правда. — Эмми, сверкая глазами, огляделась вокруг. — Разве не так?

Никто не возразил.

Из-за внезапно возникшего раздора, последовавшего за безумными событиями этого дня, Катя расстроилась.

— Сейчас вернусь, — пробормотала она, выбираясь из-за столика. — Где тут дамская комната?

— Там, сзади, — сказала Эмми, все еще сверкая глазами.

Катя вышла через черный ход паба и оказалась на заднем дворе: три голых кирпичных стены и четвертая — с полуоткрытой дверью. За этой дверью Катя увидела черные воды гавани. И снова уловила в воде какое-то движение, там что-то скользило. Что-то большое. Катя нахмурилась, пытаясь понять, что происходит. Она невольно подумала о летучих мышах. Потом осознала, что вся дрожит: здесь, во дворе, было холодно. Она обхватила себя за плечи бархатно-кружевными руками и направилась в уборную, освещенную одной-единственной лампочкой.

Она пыталась выжать из крана хотя бы струйку воды, когда во дворе кто-то закричал. Пронеслось одно леденящее кровь мгновение, пока Катя собралась с мыслями и выскочила во двор. Посреди двора, хватаясь за горло, скорчившись, сидела девушка.

— Господи! — Катя кинулась к ней. Девушка, судя по ее одежде, тоже была из числа участников готского фестиваля. — С тобой все в порядке?

— Нет. — Девушка заливалась слезами. Ее руки были в крови. — Меня кто-то укусил!