Ужасы перистальтики

«Выйти! Придется немедленно выйти!» – только одно было в его голове. Он напряженно смотрел на сцену. Восприятие его было обострено до чудовищной степени. Если бы он получше владел собой!.. О, он смог бы более-менее трезво все проанализировать и понять, что судорожные мысли про «немедленно выйти» позволяли ему держаться: как только он решал, что все уже – выходит, проблема немного ослабевала. Но настолько, что он мог дальше терпеть и держаться. Ему всего-то надо было дотерпеть до антракта!.. Но Ариелла не дала ему взглянуть на часы – он потерял ощущение времени – сколько до антракта, он не представлял даже примерно!

В один из моментов он не выдержал и поднялся с кресла. Чувство было такое, что все – жизнь кончилась!.. И будут дальше те или иные обстоятельства – совершенно неважно!

Он заметил, как вскинулся на него Михайлов и кажется провожал его взглядом, пока он не вышел из ряда... В голове у Замелькацкого крутилось что-то вроде «Ну да! Да! Что-то со мной не в порядке!.. Ну и что такого?!.. С каждым это может случиться!» Он словно бы собирался сказать эту фразу всем, кого тревожил: Ариелла не произнесла ни слова и сдвинулась сильнее, чем в первый раз, так что он даже смог пройти, не задев ее коленей. Дальше, конечно, началось ужасное – Замелькацкому казалось, что сидевшие в ряду люди, все как один ополчились на него: вместо того, чтобы быстро дать ему пройти, они словно бы нарочно делали все, чтобы как можно сильнее привлечь к нему внимание остального зала. Никто не подвигался и не вставал сам: к каждому Замелькацкий был вынужден наклониться и попросить его пройти. Особенное раздражение высказывали женщины. Ему показалось, что позади него одна из них произнесла: «Сколько можно ходить!»

В ужасном состоянии он, наконец, вышел из зала. Уже находясь там, где ему теперь стало привычным находиться, он думал о том, что поскольку с ним происходит нечто совершенно невероятное и необъяснимое, вряд ли ему удастся придумать сейчас, как со всем этим бороться. Единственное, что он может попытаться сделать – это выжить. Но об этом он уже думал в прошлый раз...

В зал он вернулся в не меньшем тумане, чем покидал его. По сравнению с тем, как он вернулся в первый раз, добавлялось еще то, что теперь он совершенно ни в чем не был уверен и уже сейчас, подходя в полумраке к своему ряду, думал о том, продержится ли он до антракта и как скоро начнутся очередные атаки. В том, что они начнутся, сомнений у него почему-то не было.

– Господи, да это какой-то кошмар! – довольно громко произнесла женщина, сидевшая на втором месте от края, когда увидела его.

Но ее спутник, видимо, был человеком более мягким и более добродушным, чем она потому что уже привстал со своего кресла и Замелькацкий успел втиснуться между ним и спинкой кресла переднего ряда. Женщине не оставалось ничего другого, как тоже привстать и пропустить Замелькацкого.

По большому счету, он ожидал более серьезной реакции на свой проход, но те, кто сидел в его ряду, оказались, к счастью, довольно сдержаны... Вот со следующего ряда и с рядов дальше до него донеслось несколько замечаний, впрочем, и они были достаточно сдержанными и произносились даже не в полголоса, а в его треть, четверть, так что он не был до конца уверен – были ли на самом деле произнесены эти замечания или они только вообразились ему.

Наконец, он добрался до Ариеллы. Глянув на свое место, он с удивлением обнаружил... Что оно занято! На нем сидел миллиардер Михайлов!

Ариелла опять молча и не глядя на Замелькацкого подвинулась, он протиснулся... Миллиардер тоже подвинулся, правда не очень сильно, но в тот момент, когда Замелькацкий протискивался мимо него, он наклонился к Ариелле и что-то очень тихо сказал ей, настолько тихо, что Замелькацкий не расслышал ничего, кроме местоимения «он».

Он сел в кресло. Более отвратительного состояния у него в жизни еще не было. Ему хотелось поговорить – с Ариеллой, с Михайловым, он сам не знал, что скажет, но молчать было невыносимо. В этом молчании ему казалось, что все только и думают о том, почему он так часто выходит... Лучше бы все же молчать, он не мог остановиться и наклонился к Михайлову...

Тот продолжал о чем-то очень тихим шепотом разговаривать с дочерью. Заметив, что молодой человек повернулся и смотрит на него, Михайлов тоже как-то очень лениво посмотрел на него. Тут же отвернулся и продолжил шептаться с Ариеллой.