Уже мертва

Руки женщины были отпилены в районе запястий, другие конечности отделены от тела в местах сочленений. Живот убийца разрезал так глубоко, что оставил след на позвоночнике. Несмотря на то что череп и верхние шейные позвонки отсутствовали, по метинам на шестом позвонке я определила, в каком месте была отделена голова – посередине шеи.

Я сложила кости на место, собрала бумаги и вернулась к себе в офис, по пути заглянув к Люси и оставив у нее на столе записку. Ни ее, ни японцев в кабинете не было.

В мое отсутствие опять звонил Калверт. Я сняла трубку и только собралась набрать его номер, как на пороге с прижатыми друг к другу и поднятыми к груди руками появилась Люси.

– Вы заходили ко мне, доктор Бреннан? – спросила она улыбаясь.

По-английски Люси не разговаривала.

Эта женщина была прозрачной, как суп в приюте для бездомных, и носила очень короткую стрижку, подчеркивавшую продолговатость ее черепа. Бледная кожа и почти отсутствующие волосы усиливали эффект, придаваемый ее облику очками. Порой мне казалось, она работает моделью, демонстрирующей огромные оправы.

– Да, Люси. Спасибо, что заглянули, – сказала я, поднимаясь, чтобы освободить для нее стул.

Усевшись, она оплела ногами передние ножки.

– Не слишком утомились?

На губах Люси возникла и тут же исчезла улыбка.

– Я говорю о господах из Японии.

– А... Это представители судебно-медицинской лаборатории города Кобе. Большинство из них химики. Пообщаться с ними не составило для меня особого труда.

– Сомневаюсь, что вы в состоянии мне помочь, но все же хочу обратиться к вам с просьбой, – начала я.

Взгляд Люси сквозь линзы очков устремился на черепа, выстроенные в ряд на полке рядом с моим столом.

– Это образцы, – пояснила я.

– Они настоящие?

– Да.

Люси повернулась ко мне, и в каждом стекле очков я увидела собственное искаженное отражение. Уголки ее губ подпрыгнули и сразу опустились. Улыбка походила на мигание света, излучаемого лампочкой с нарушенным контактом, и напоминала мне о фонарике в лесу.

Я объяснила, чего хочу. Выслушав меня, Люси склонила голову набок и уставилась куда-то в потолок, будто ища на нем ответ. Я молча ждала. Где-то в конце коридора жужжал принтер.

– Данных до 1985 года я вам предоставить не смогу.

Мигающая улыбка.

– Я понимаю, моя просьба не совсем обычная, но хотя бы чем-то вы сможете мне помочь?

– Квебек вас тоже интересует?

– Нет, для начала только дела судебно-медицинской лаборатории.

Она кивнула, улыбнулась и ушла.

Как по команде в это самое мгновение зазвонил телефон. Райан.

– Возможность того, что женщина была совсем молодой, вы исключаете?

– Насколько молодой?

– Семнадцатилетней.

– Исключаю.

– А если предположить, что...

– Нет.

Молчание.

– Еще одной пропавшей было шестьдесят семь.

– Райан, этот скелет принадлежал не старушке и не девочке.

Он продолжил настаивать на своем с назойливостью сигналов "линия занята" в телефонной трубке.

– А если допустить, что у нее не все в порядке с костями? Я читал о...

– Райан, этой женщине было двадцать пять – тридцать пять лет.

– Ладно.

– По всей вероятности, она умерла в период между восемьдесят девятым и девяносто вторым годами.

– Об этом вы уже говорили.

– Да, еще одно: у нее могли быть дети.

– Что?

– На внутренних областях лобковых костей я обнаружила характерные изменения. Ищите чью-то пропавшую мать.

– Спасибо.

Только я положила трубку, как телефон опять зазвонил.

– Райан, я... – начала я, удивляясь, что он так быстро набрал мой номер.

– Мам, это я.

– Привет, дорогая. Как дела?

– Все в порядке. – Пауза. – Ты не сердишься на меня за вчерашнее?

– Конечно, нет, Кэти. Просто я сильно за тебя переживаю.

Длинная пауза.

– Какие у тебя новости? – спросила я. – Кстати, ты так и не ответила, чем собираешься заняться этим летом.

Мне хотелось сказать так много, но еще больше хотелось дать дочери возможность выговориться.

– Не знаю. В Шарлотте, как всегда, скучно. По сути, и заниматься-то нечем.

О Боже! – подумала я, усиленно сдерживая раздражение. Опять этот юношеский негативизм. Только этого нам сейчас и не хватало!

– Как работается?

– Нормально. Чаевые приличные. Вчера вечером я получила девяносто шесть долларов.

– Здорово.

– Работы много.

– Это хорошо.

– Но я собираюсь уволиться.

Я промолчала.

Кэти тоже.

– Кэти, эти деньги тебе нужны для учебы.

"Кэти, не порти себе жизнь", – добавила я мысленно.

– Я ведь сказала тебе, что хочу отдохнуть от учебы. Годик просто поработаю.

Опять двадцать пять! Я прекрасно знала, что последует дальше, и настроила себя на самый что ни на есть серьезный лад.

– Кэти, дорогая, мы много раз разговаривали на эту тему. Если тебе не нравится университет в Шарлотте, можешь перевестись в Макгилл. Почему бы тебе не приехать сюда и все узнать? Мы устроили бы себе совместный отдых – я тоже взяла бы отпуск. Съездили бы в Мэритаймс, в Новую Шотландию.

"О чем я говорю? – думала я про себя. – Каким это образом именно сейчас я смогу устроить себе отпуск? Вообще-то ради дочери я сделаю что угодно. Она для меня – самое важное".

Кэти ничего не ответила.

– Надеюсь, ты не из-за плохих оценок хочешь оставить учебу?

– Нет-нет. Оценки у меня хорошие.