Ужин с Кэри Грантом

Взгляд хищной птицы в обворожительном оперении снова скользнул по браслету на руке Манхэттен.

Ули Стайнер откровенно скучал. Манхэттен стало его жаль, и она решила сделать над собой усилие.

– Я никогда не была в «Копакабане», – сказала она. – Очень оригинальное убранство.

– Да, не правда ли? – подхватил Стайнер с облегчением – хотя благодарность за то, что она наконец открыла рот, была чуть окрашена сарказмом. – Эти пальмы из папье-маше, фонтаны, пластмассовые ананасы, искусственные раковины… Юдора обожает в «Копе» всё! Даже сегрегацию, даже китайскую еду.

Оркестр в три ряда пюпитров заиграл в ритме румбы «Маринеллу», французский хит. Несколько парочек встали.

– Потанцуем? – предложила Юдора Стайнеру. – А то я начинаю смертельно скучать.

– Тебе не составит труда найти кавалера, – отозвался Стайнер. – Достаточно пройти через зал в дамскую комнату.

К счастью, какой-то мужчина в смокинге узнал «экзотическую певицу» из «Рубиновой подковы» и пригласил Юдору. Когда она уходила с ним, ее узкое вечернее платье с большими черными розами на серебряном фоне переливалось, как чешуя на хвосте русалки. Как только они отошли достаточно далеко от стола, Стайнер обрушил на жениха и невесту громы и молнии.

– Вы могли бы хоть немного мне помочь, – прошипел он. – Как, по-вашему, Юдора поверит моим байкам, если вы отмалчиваетесь и сидите, точно кол проглотили?

– Я не просил ни приглашать меня сюда, ни женить на младшей костюмерше, – холодно ответил Рубен.

Манхэттен скрыла улыбку. Вот, значит, что задело двойника Линкольна. Что она – мелкая сошка. Секретарь наверняка сыграл бы эту комедию более убедительно, будь на ее месте, скажем, инженю из пьесы. Он сменил черный костюм на смокинг и повязал галстук-бабочку, но наряд его всё равно выглядел похоронным.

– Я тоже не собиралась замуж за мальчика на побегушках, – спокойно сказала она, сняв очки и протирая их краешком белой салфетки.

– Ох, ну пожалуйста, постарайтесь! – взмолился Стайнер. – Вы похожи на жениха и невесту, как я на зубного врача. Мне тоже в тягость этот бредовый вечер. От вас не требуется ничего, что не могли бы сыграть актеры в фильме категории Z. Потанцуйте пару раз, подержитесь за руки – и дело в шляпе, можно будет уходить. А то… красивые ножки меня заждались.

Манхэттен посмотрела на браслет. Она никогда не носила таких украшений и вряд ли могла на это надеяться в будущем. Безделушка стоила, наверно, ее зарплаты костюмерши за десять лет. Ей вспомнилась мать, умершая четыре года назад от усталости и лишений. Нет, скорее от бесконечного горя – угораздило же ее полюбить ветер. А Ули Стайнер тем временем дарил целые состояния первым встречным ножкам.

– Потанцуем? – сказала она Рубену и встала, сдерживая рвущийся из горла крик боли и гнева.

К ее удивлению, оказалось, что Рубен Олсон совсем неплохо танцует. Его ноги кузнечика вдруг стали изящными. Манхэттен увидела, что и она его удивила. Откуда ему было знать о ее настоящей профессии?

– Недурно, – одобрил он ее грациозные па. – Эй, полегче, а? Веду всё-таки я!

Они впервые улыбнулись друг другу.

– Вы давно работаете у Ули Стайнера? – спросила она, когда оркестр заиграл You Must Have Been a Beautiful Baby.

– Довольно давно.

– И как с ним работается?

– Неплохо.

Ули Стайнер явно не был излюбленной темой для разговоров у Рубена Олсона. Манхэттен всё же решила прощупать почву, осторожно, как на минном поле.

– Моя мать была с ним знакома когда-то, – сказала она, и ее сердце забилось чаще. – Задолго до моего рождения.

– Да? – обронил Рубен, сосредоточенно отбивая ритм каблуками. – Ули знаком со многими женщинами, – добавил он с усмешкой.

– Что вы хотите сказать?

Он опустил свои темные глаза. Манхэттен ощутила легкий шок. Ей почудилось что-то знакомое. Так бывает, когда случайно натыкаешься на вещь, которую уже не чаял найти.

– Что я, по-вашему, хочу сказать, кроме того, что сказал? – раздраженно нахмурился он. – Ваша мать с ним спала?

Девушка отшатнулась, как от пощечины. Часто заморгала, надеясь, что лицо ее не выдало.

– Вы, похоже, не очень его любите, – пробормотала она наконец.

Танец кончился. Рубен отвел ее к столику, где Стайнер в одиночестве доедал креветок в кисло-сладком соусе.

– Я вас видел, – сказал он, обмакивая в соус последнюю креветку. – Браво. Продолжайте в том же духе. Вы прекрасно танцуете, Манхэттен. Вы этому учились?

Она села, медленно и аккуратно. Танцы были опасной темой, грозившей разоблачением.

– Раз в неделю в начальной школе, как все девочки, – сказала она и подумала, что впредь надо быть осторожнее. – Мисс Флейм еще не вернулась?

Юдора кружилась в танце уже с другим смокингом в ритме Traffic Jam. Они молча дождались конца песни. Юдора вернулась и, тяжело дыша, рухнула на стул.

Прикоснувшись к уголку губ, Ули Стайнер бросил на жениха и невесту многозначительный взгляд. Рубен взял Манхэттен за руку и увлек на танцпол.

– Perfidia[116], – сказал он, имея в виду латину, которую играл оркестр. – Подходит к случаю.