Ужин с шампанским

Х в о с т а т ы й (смотрит на часы). Ну вот, опять опоздал. Мне же в Боливии надо быть! (Убегает.)

С к у ч а л ы й. Что это было? Я как после тяжелого кошмара. Сердце болит.

А д е л а и д а. По мне соскучилось. Пойдем.

С к у ч а л ы й. Какое счастье — жить на земле, чувствовать ее под ногами. Ступать по ней. Так надоели облака. Пики, вершины… Вот так… Вот так… Я будто впервые учусь ходить…

А д е л а и д а. Пойдем. Я помогу тебе…

А д е л а и д а  и  С к у ч а л ы й  уходят.

Заговор заговоривших Комедия в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АНДРЕЙ НИКИТИН.

МАРЬЯ БОРИСОВНА — его мать.

СУДАРУШКИН }

МЕТЕЛКО } его сослуживцы.

ВСЕВОЛОДОВ — его шеф, академик.

ДАЛИДАДЗЕ — заместитель шефа.

ВОЛОДЯ — друг Никитина.

ЛЕНА — жена Володи.

ИППОЛИТОВ — главный редактор газеты.

ОРЕЛИК — заместитель главного редактора.

СЕКРЕТАРЬ ДАЛИДАДЗЕ.

ПЕТРОВ-ФРОЛОВ — рабочий.

КАРАСЕВ.

ЧЕСНОКОВ.

СЛУЖАЩИЕ, СОТРУДНИКИ ИНСТИТУТА, СОТРУДНИКИ ГАЗЕТЫ, УЧАСТНИКИ ТОРЖЕСТВЕННОГО СОБРАНИЯ.

Действие первое

Актовый зал института.

Над сценой лозунг: «Товарищи! Шире боритесь за активное внедрение научных изобретений в производство!» Под лозунгом хлопочут  С у д а р у ш к и н  и  М е т е л к о.

С у д а р у ш к и н. Я тебе говорю: испортим все дело. Возникнет дикий скандал.

М е т е л к о. Не дрейфь. Чего ты дрейфишь-то?

С у д а р у ш к и н. Из-за глупости все приготовления насмарку. Как хочешь, это необоснованный риск.

М е т е л к о. Вот и проверим, стоит ли затевать само дело.

С у д а р у ш к и н. Чует мое сердце — полетят наши головы. А жаль. Светлые головы. Других таких в институте не сыскать.

М е т е л к о. Ты еще долго будешь зудеть? Давай поворачивайся, а то ненароком вахтер или уборщица нагрянут.

Оба встают на стулья, снимают прежний лозунг, а вместо него вешают новый: «Долой необоснованные обязательства, взятые коллективом поспешно и необдуманно!»

(Отряхивает руки.) Вот теперь правильно.

С у д а р у ш к и н. Что будет! Что будет!

М е т е л к о. Еще раз тебе говорю: и не заметит никто. Таких высот достигло общее равнодушие.

С у д а р у ш к и н. Что ты себе вообразил? На сколько тут слов больше, чем в прежнем! И не заметят?

М е т е л к о. А заметят — еще лучше! Давно пора заметить, что обязательства — необоснованные. С этого и начнем…

С у д а р у ш к и н. Столько времени готовились совсем к другому… К серьезному перевороту. Ждали момента. Сдерживали себя… Тормозили процесс… И теперь из-за твоей вздорности, из-за позерства твоего ограничиться сменой вывески! Обидно. Глупо.

М е т е л к о. Чу!

С у д а р у ш к и н (тоже прислушивается). Кто-то идет.

Поспешно свертывают полотнище старого лозунга и убегают.

Затемнение.

Гостиная в доме Никитиных. За накрытым столом — Н и к и т и н  и  В о л о д я. Входит  Л е н а  в длинном пальто и с длинным шарфом вокруг шеи.

Л е н а. Ну, мы пошли. Спасибо. Было замечательно.

В о л о д я. Бай-бай, дружище. Созвонимся.

Н и к и т и н. Да погодите! (Поднимается, ставит на проигрыватель новую пластинку.)

Л е н а. Пора. Ночь на дворе.

Н и к и т и н. Я тебя приглашаю.

Танцуют. Она — в пальто, он — в рубашке с закатанными рукавами.

В о л о д я (мешает ложечкой чай). Я устал. Я не выспался. И опять не высплюсь.

Н и к и т и н (оставляет Лену, устремляется к Володе). Это я устал. Это я не высыпаюсь. Мне нужны помощники! (Смотрит на Лену.) Пойми, я не могу тащить этот воз один! (Берет за руку Володю.) Я не могу отвечать сразу за все: чтобы вовремя доставляли газеты и работало отопление, чтобы продавцы не прятали лучшее под прилавок, а транспорт ходил без перебоев. Борьба дается мне чудовищным напряжением сил и воли. Там, где я появляюсь, жизнь нормализуется. Вроде бы нормализуется. Временно, потому что стоит мне уйти, как все вновь течет по-старому. А ведь я не могу всюду успеть. Я прошу тебя! Напиши! Расскажи о моем опыте.

Л е н а. Как странно… Ведь ты борешься за очень нужное. Всем нужное. Разве они не понимают?