Ужин в центре земли

Команда слушается, шхуна набирает скорость, ветер к тому же крепчает, и официантка утаскивает Z от отца на нос судна. Там лежит матрас, и она обнимает его под одеялом, а судно между тем изрядно качает.

Босые ноги Z торчат из-под одеяла и зябнут, но в остальном ему тепло и уютно. Он прижался к официантке, зарылся лицом в ее волосы.

Словно приноравливаясь к времени суток, команда замедляет ход на закате, и шхуна меняет курс – идет к ресторану, объясняет отец официантки.

– Увидите – взбеˆситесь от восторга, – говорит он, стоя над ними с очередной рюмкой виски в руке. – Частная бухточка, частный пляж. Больше там ничего нет.

– Там слишком мелко для такого судна, – добавляет официантка. – Мы встанем на якорь, и они пришлют за нами моторку.

– Мы даже салфетки не успеем на коленях разложить, как они принесут нам морских ежей, которые еще ежатся в панцирях от лимонного сока.

– Это любимое заведение принца Чарльза, – говорит официантка.

– Верно, – подтверждает ее отец. – Хотя вообще-то за его вкус поручиться не могу.

Хорошо быть богатым, думает Z. И хорошо быть влиятельным. И, по-прежнему не испытывая к ее отцу большой симпатии, он начинает думать, что такой уверенный в себе, такой подавляюще властный человек действительно может предоставить ему вожделенное место на частном самолете, где во главу угла ставится комфорт, а не тщательность проверки.

Вот с какими мыслями он высвобождается из нежных объятий официантки и идет к левому борту, чтобы попытаться увидеть ресторан.

Ему уже слышен мотор судна, которое должно их забрать. Он видит светящийся на нем огонь, а вокруг – пусто, темно. До бухты и ресторана, кажется, еще очень далеко.

Подходит отец официантки, и Z говорит ему:

– Похоже, до ужина еще плыть и плыть. Я не вижу отсюда ничего.

– Так ведь бухта же, – отвечает ее отец. – Она упрятана в берег. Увидите, когда обогнем мыс. Кроме того, дорогой моряк, вы должны знать, что вдоль воды не так уж далеко видно. Хотите покрыть взглядом большое расстояние – смотрите вверх. До луны отсюда ого-го сколько. – Его лицо уже освещено огнем с приближающейся моторки, и Z видит, что в руке у него спутниковый телефон. – Берите свою подружку, – говорит он. – За нами прибыли.

Рядом возникает один из команды с огромным фонарем, которым он светит наружу, в темноту. Z видны черные трубки планширя, скользящие в их сторону.

Брошен конец, спущена лестница.

Z, как было велено, подходит к официантке – на ней джинсы поверх бикини, плечи от вечерней прохлады закутаны в то самое одеяло.

Они стоят вместе, его рука, скользнувшая под одеяло, прижата к ее голой спине, а ее отец тем временем подает руку человеку в моторке, помогая ему подняться на борт.

Странно, думает Z, что он поднимается сюда, – ведь, наоборот, они должны были бы спуститься к нему. И еще странней то, что этот очень крупный человек в ветровке чрезвычайно похож на того официанта в парижском ресторане. Словно все дюжие ребята в ресторанном сервисе на одно лицо.

Осознавая ужас того, что он видит, Z хочет что-то сказать официантке, которая стоит рядом, уже не покрытая одеялом, – оно упало на палубу.

Не успев открыть рот, он замечает, что она держит мокрый на вид мешок из грубой ткани, ворсистый и потертый. Он пытается понять, откуда этот мешок вдруг у нее взялся, и думает, что, видимо, он все время тут лежал под одной из бухт каната.

Z смотрит на верзилу гугенота, который говорит с отцом официантки на иврите и держит пластиковые стяжки, пригодные в качестве наручников.

– Видишь? – обращается Z к официантке, и теперь он тоже перешел на иврит, понимая, что его возлюбленная владеет этим языком отлично. – Говорил же тебе. Я профессионал. Я сразу его приметил. И даже с отцом твоим – я подумал, он слишком молодо выглядит и как-то не по-отцовски на тебя смотрит, что-то в нем не так. Я все вижу насквозь.

– Но меня ты насквозь не увидел, – замечает официантка. – Обманулся.

– Может быть, в твоем случае я рад был обманываться.

– Очень мило. Романтично. Но все-таки у тебя вышел полный облом. Фашла мин га-фашлот. Прокололся знатно.

– Неужели я не заслуживаю похвалы за то, что засек в Париже этого типа?

Он показывает подбородком.

– А тебе не приходит в голову, что ты и должен был его засечь?

Официантка дает Z время сообразить, что к чему. Гугенот, оглядев палубу, показывает на часы, и человек, который не приходится официантке отцом, торопит ее:

– Ну, Шира!

Шира кивает и показывает Z на стул, который вдруг возник ниоткуда, словно по волшебству. Z садится на него, задаваясь вопросом, что будет, посмей он дернуться, как далеко он сможет уплыть. Пытается представить себе, что отшвыривает стул и сигает в воду через борт.

– Если даже занести Париж тебе в актив, – говорит официантка, – если даже признать, что ты зорко приметил его тогда в ресторане. Как быть с тем, что ты проморгал все остальное и оказался здесь?

– К сожалению, в шпионском деле многое зависит от чутья, – говорит он. – А оно сбоит иногда.

Официантка, похоже, принимает этот довод, и Z, хотя он был бы не прочь еще порассуждать на эту тему, спрашивает: