Узют-каны

Сколько Вовка помнил, горбун с претензией на мудрость ухмылялся и нажимал кнопку, пуская карусель. Володя любил мотоцикл. Деревянный и широкий. Карусельщик для города был кем-то вроде местного юродивого, его знали, здоровались и боялись. И он сам помнил всех, узнавал сквозь годы, называл по имени или почти забытой кличке, данной в детстве.

– Жорка, хрен с ним. Тут, Жорка, такое делается… Жив и ладно.

Володя хотел спросить, почему его так называют, выпил и вспомнил, что до пятого класса откликался на созвучную фамилии кликуху. Именно тогда он и любил мотоцикл.

Ещё до того как разглядел псину, он понял, что всё ещё в городском парке, куда забрёл после того, как побывал дома. Оттуда он бежал сломя голову, думая о так и не вымытой посуде и женщине-поваре… «Я курить хочу, Вольдемар!» У него не осталось дома. Воспалённые чёрные бойницы вместо окон. Общага сгорела более суток назад, пока он кутил в кабаке. Почему-то казалось, что именно он виноват в этом. Володя помнил огонь, но тот огонь был где-то в другом месте, напоминал по вкусу французский коньяк и, непонятным образом перемещаясь, преследовал. То и дело кто-то из собутыльников упоминал: «Почта сгорела», «Какая-то баба после аборта облилась бензином и сожгла себя прямо в поликлинике», «Слышали, слышали! «Волга» въехала в телемагазин и взорвалась!» – «Это на Кирова?» – «Не-а, тот взорвался ещё ночью». Вовка ждал, когда скажут про квартиру. Не помнил, какую, но должны были сказать. Потому что в ней был отдельный санузел. И не дождался. Потом пошёл домой, убегал, встретил мощных ребят, дали по башке, карусель, Высоцкий с гитарой на плакате в каморке горбуна… Обиженно тявкнула собака. Словно звала.

Маленькая такая, Вожорский слабо разбирался в породах – курносая и лохматая. Такой он её увидел. Он не сказал бы, что она металась, просто ходила из стороны в сторону, иногда присаживалась и гавкала. Возможность её передвижения ограничивалась поводком, конец которого был обмотан вокруг руки лежащего человека. Чуть дальше Володя видел тир, деревья, обелиск погибшим, но человек приковывал внимание. Он умер, недавно и не своей смертью. Повернутый к наблюдавшему красный от крови затылок не оставлял на этот счёт сомнений. Собака прошлась по лужице крови, недовольно лизнула руку, сжимающую поводок, и залилась призывным лаем, отдававшимся звоном в похмельной голове. Тут-то Володя и увидел «блестящих».

Они шли со стороны обелиска, белые мешковатые костюмы переливались на солнце, на голове – вытянутые противогазом шлемы. Напоминавшие насекомистых пришельцев из космоса степенно приближались. Один поднёс к месту, где должно находиться ухо, обычную ментовскую рацию и внимательно слушал. Хотя Вовка не мог этого знать, поскольку за шлемом не видел лица, но просто не мог себе представить мента, пусть и космического, слушающим рацию невнимательно. Второй тронул напарника за локоть и едва заметно кивнул в сторону карусели. Мохнатая собачонка тоже заметила «пришельцев» и, дружелюбно повизгивая, рванулась к ним, но поводок не пускал, дёргая руку мертвеца. Вожорский понял, что данная псина не принадлежит к числу наделённых умом, себя таким не считал, поэтому осторожно ретировался на четвереньках, опять стукнувшись головой о торчащую железяку.

Сердце отбивало чечётку. Возможно, он очутился на другой планете или, сбылись все худшие предсказания об инопланетянах? Вот так и происходит захват Земли: мёртвый человек держит на поводке живую собачку, а по городскому саду прогуливаются космические менты. Чего Вовка не хотел от сегодняшнего дня – так это попасть в некий космический «трезвяк». Когда раскатисто щёлкнула автоматная очередь, и собака взвизгнула в последний раз, он почувствовал, как жжёт пах, брюки пропитались мочой, и жуткая до абсурдности мысль ударила по голове похлеще пресловутой железяки. Вдруг он остался один? Последний землянин! До невозможности захотелось, чтобы собака опять затявкала. Ссохшаяся глотка проглотила наждак, колом вставший в груди. Какого чёрта! Почему? Кому понадобился маленький городишко, на который и Гитлер бы не позарился? «Хрен с ним, Жорка. Жив и ладно». Володя вытер мокрое лицо и на этот раз разглядел на пальцах кровь. Она резко прыгнула в глаза, заволакивая мир ослепительно-розовым, почернела, и Вовка Вожорский потерял сознание.

Это было самым страшным сном в его жизни, но когда, проснувшись, увидел вырывающийся через отверстие свет, а затем коснулся головой уже до родства знакомой железяки, при ближайшем рассмотрении оказавшейся мотором, был вынужден признать: произошедшее с ним – такой же сон, как он – Ален Делон. Осторожно выглянув из дыры, увидел неподвижные короткие лапки лежащей на боку собаки, вьющихся над её хозяином мух и выдохнул:

– Цап-царап.