Узкие врата

Он метнул хлебный кус в голубиную густую толпу, и магистр тут же завладел завидной добычей, склевав ее прямо со спины товарища. Однако такой кусище даже ему оказался не по силам, он какое-то время силился его заглотать, но не смог и был вынужден отойти в сторонку, чтобы в одиночестве заняться ритуалом расклевывания. Кусок хлеба он придерживал трехпалой оранжевой лапой, толстой и вроде как мозолистой, при этом косясь жадным оком на трапезу остальных. Наконец не выдержало магистрово сердце, он бросил свою корку и куриным прискоком бросился в гущу подданных, отнимать у них, что попало… Алану стало неприятно, и он пошел побродить в сторону «Салона красоты». Что-то в красноглазом «магистре» было настолько ему не понравившееся, что видеть его не хотелось. А шугнуть — почему-то в голову не пришло.

Однако «Салон» неожиданно оказался полезен: на табличке у входа, с перечнем услуг, числилась и такая немаловажная, как «парикмахерские услуги». Перемигнувшись умоляющими глазами с Филом, любитель помыться ринулся внутрь — и через полчаса вернулся сияющий, с отмытыми и высушенными феном волосами, от чистоты даже начавшими курчавиться возле ушей. От него пахло дешевеньким одеколоном, как от гулящей девицы. Фил неприязненно наморщил нос от подобного аромата, однако идея с мытьем головы его тоже вдохновила, и он посетил-таки парикмахерскую, откуда вышел мытый, с гладко выбритым подбородком… И подстриженный еще короче, до своего первоначального состояния — черного ежика волос, торчавших, как короткая проволока.

Но, пожалуй, этот маленький успех был единственным, доставшимся на долю двух пилигримов днем 10-го сентября. Когда воздух уже по-вечернему засинел, а потом и полиловел — стремительно, как всегда осенью, — Фил с хрустом потянулся, покашлял от вечерней сырости и предложил идти домой, в тепленький подвал. А то даже кожаная куртка уже отсырела, да и прохожие кончились. Через улицу еще перебежала пара хихикающих детей, прошла компания вполне безобидных местных хулиганов — руки в карманах, спортивные куртки, сигаретки в углах ртов… Хулиганы окинули было Алана жадным взором, но по приближении рассмотрели Фила, прочли его красноречивый взгляд — и сделали вид, что они просто тут прогуливаются. Пришли почтить память дамы Файт, еще раз зачитать досточтенную надпись на пьедестале…

Алан, ощутив, как сначала накатывается внизу живота, а потом медленно отступает тошнотворный липкий страх — быть битым — посмотрел на Фила с тоскливой нелюбовью и во всем с ним согласился. В подвал, так в подвал. И в самом деле, чего ж здесь еще сидеть. Хотя изначально, с утра, он был твердо намерен провести в Центре Веры все трое суток подряд, почти не трогаясь с места — днем и ночью.

— Ладно… Пошли.

До чего же противно быть трусом, думал Алан, шагая с отсыревшим рюкзаком на плечах и радуясь, что темно. Не видно, как щеки глупо покраснели… Самое странное, что трусость словно бы притягвает неприятности. Ну что бы ему сделали эти парни? Гуляют себе люди, очень надо им кого-то бить! Однако при виде их Алан уже заранее понял, что вот сейчас они на него навалятся разом, все четверо… И тем просто ничего больше не оставалось, как подойти и гнусным голосом спросить, который час! Хорошо, что им Фил ответил…

Какой-то я после второй драки в Сент-Винсенте стал не такой, горестно думал Алан, протискиваясь в узкое подвальное окошко. Я же раньше ничего не боялся… ну, почти. А теперь — от любого незнакомца чуть повыше меня ростом готов убежать и залечь в кустах, чтоб не заметил… Хорошо еще, что Фил на свете есть. Может, он во всем и прав, Фил — что он такой? Может, как раз таким и должен быть настоящий мужчина?..

Настоящий мужчина Фил, светя фонариком, устраивал на картонках ложе на двоих. На этот раз он поступил иначе — расстегнул и постелил один спальник, сверху накрыл другим.

— Так теплее, — пояснил, не оборачиваясь. — Друг об друга греться можно. А то еще раз промерзну — и эта чума проклятая опять прицепится…

Алан удержал при себе сообщение, что ненавидит спать под одним одеялом, и более того — даже и не уснет при таком расположении. Он молча стянул кроссовки и улегся лицом к трубе, крепко сжав зубы. Фил примостился рядом, благоухая одеколоном — в этой парикмахерской, видно, им поливали всех без разбора, не спросясь их желания. Алан весь напрягся, когда тот внезапно в темноте прижался ему спиной к спине; был он почему-то очень горячий — может, у него жар? Хорошо хоть, не кашляет больше так ужасно… Хотя мне-то что, я же все равно не засну, злобно подумал Алан, уже проваливаясь в сон — и успел удивиться, что все-таки засыпает, перед тем как сделать это окончательно…