Узнай меня

Как?! Как он очутился в этом незнакомом месте?! Кто спас его от Олега Ирве, который с бешено горящими глазами влетел к нему в дом?

Так… Надо все по порядку…

Сначала был ужин с русским Сергеем. Он долго расспрашивал его о вертолетах, которые приземляются на острове и которые с него взлетают. И о человеке, который владел этой вертолетной площадкой.

Так? Так! Все точно! Память его жива. Жива вместе с ним.

Потом он разозлился на Сергея за то, что тот хотел увезти Таню с острова, и выгнал его. А выгоняя, видел в его глазах обиду. Видел перед собой обиженного недоверием человека и все равно выгнал. Глупец! Старый глупец! Не место ему в раю вместе с покойной женушкой. Не место.

Сергей ушел. И он пошел запереть за ним дверь. Она открылась. И ветром в коридор намело много снега. Прямо на коврик, который соткала его жена. А он им дорожил. Жалел. И наступал не всегда. Снега действительно намело много с улицы, но это не Сергей был виноват. Виноват был другой русский, которого искали в его стране как преступника. Он стоял в дверях и смотрел на Петри нагло и с вызовом.

Только Петри его ничуть не испугался. Он выгнал его, пригрозив, что вызовет полицию. Странно, но русский послушался. И ушел. Но, как подумал тогда Петри, недалеко ушел. Потому что тут же почти снова постучался в его дверь. И Петри открыл ее, осмелев. И совершил великую ошибку.

За дверью, покачиваясь, стоял его сосед Олег Ирве. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы понять – Олег под кайфом. И изрядно под кайфом. Он плохо формулировал свои мысли, все время кричал и размахивал руками.

– Ты не прав, старик! Ты не прав, обвиняя меня в смерти Тани! – кричал он, ворвавшись на его кухню и бегая, ударяясь о мебель. – Я не убивал ее! Не убивал! Я бы не посмел никогда!

– Но ее же нет в живых, Олег.

– Нет. Ее нет уже три с половиной года, – согласился Олег и рухнул на стул, который до него занимал Сергей. – Она умерла.

– Как? Как она умерла?

Петри тогда – старый глупец – еще порадовался. Какой он проницательный и умный. Не растерял полицейской хватки, оставаясь на пенсии. И решил, что он выбьет из Олега признание, чего бы ему это ни стоило. И тихонько вытащил из ящика буфета старенький диктофон. Включил его и спрятал за большим пузатым чайником, которым никогда не пользовался.

– Таня умерла, – кивнул головой Олег, опуская ее все ниже и ниже. – Это был несчастный случай. Она умерла после операции.

– Ты ее оперировал, мальчик?

– Нет. Не я. Ее оперировал мой друг – пластический хирург.

– Пластический хирург? – искренне изумился Петри. – Но зачем? Татьяна и без пластики была красавицей.

– Да… Была… – Олег помолчал, поднял на него мутный взгляд. – Но всегда считала, что у нее маленькая грудь. И решила, что мой друг способен ей в этом помочь.

– У него не вышло?

– У него все вышло. Но потом, после операции, у Тани вдруг резко поднялась температура. Он решил, что у нее идет отторжение имплантов. Решил удалить. Начал подготовку к повторной операции. Но…

– Он не успел?

– Не успел. Таня умерла еще в палате. Потом он выяснил, что у нее была аллергия на материал, из которого были сделаны эти чертовы…

Олег опустил голову на руки и громко зарыдал. Слова, которые он выкрикивал, едва можно было различить. Но Петри все же понимал, о чем он.

– Я так любил ее! Так любил! – кричал Ирве. – Не было никого прежде и не будет никого в будущем, кого бы я так любил! Таня, она была… Беззащитной, хрупкой, невероятно нежной. И она любила меня. Самозабвенно! Ты знаешь, старик, как это?

Петри промолчал.

– Она могла не есть, не спать, а часами смотреть на меня. Она обожала меня. Она тихонько сидела дома и не выходила почти никуда. Ждала меня. И… И вдруг ее не стало. Я был в таком шоке, что не сразу понял, что мне предложил мой друг – пластический хирург.

– Что он предложил?

– А когда я понял, что он мне предложил, было уже поздно, – будто не слыша его вопроса, бормотал Олег. – Это было уже преступлением!

– Он спрятал тело?

– Он спрятал Таню! – страшно заорал на него Олег. Его глаза смотрели неподвижно, как у безумного. – Он вывез ее из клиники ночью, бросил в яму, засыпал известью и закопал. Как бродячую собаку!

– Но зачем? Он же не виноват, что у девушки была аллергия. Она же наверняка подписала все бумаги. И знала обо всех рисках. – Петри недоумевал. – Зачем он спрятал ее?

Он вовремя запнулся, не произнес слово: «труп».

– Он был виноват. Он был виноват в том, что использовал материал, не прошедший проверку. Это был какой-то левак, который он обкатал на Тане.

– Он на ней поставил эксперимент?! – ахнул Петри, оседая на стул напротив Олега.

– Типа того. А когда она умерла, он испугался, что его лишат лицензии, и уничтожил весь материал. И зарыл ее. И сказал мне об этом уже после того, как это сделал. Он… Он не позволил мне похоронить ее по-человечески. Он не позволил мне даже с ней попрощаться! Я почти сошел с ума от горя, старик. Я почти сошел с ума. Я решил уволиться и уехать из страны. Сюда, домой. И вдруг это чудо! Это было как послание небес!