Узнать по глазам. Истории о том, что под каждой маской бьется доброе и отзывчивое сердце

У нас пенсионеры погибают. Пенсия копеечная. Побираются возле больших магазинов. Смотришь — и душа болит. За квартиру заплатить, лекарство купить, еду самую незатейливую, недорогую, макарошки эти. Люди трудились всю жизнь и получают 12 тысяч. Некоторые еще меньше. Это ужас.

Возвращаешься с работы в шоке от того, скольким людям нужна помощь. Я бы помогала всем, если б могла. Но я, увы, не Супермен.

Мы с Костей были у одной бабульки. Она живет далеко от Брянска, одна. У нее огород. К ней раз в неделю приезжают ее родственники помогать по огороду. Я спросила, почему она не хочет в город? «Ой, дочка, я не хочу там жить. Там грязь, пыль, машин столько, люди все злые. У нас тут все свои. Не волнуйся, у меня мука есть. Я на воде себе замешаю. Все нормально будет. И дрова мне уже натаскали. Все у меня есть». Такой энтузиазм!

Они готовы на воде готовить, лишь бы дети за них не волновались, знали, что у них все в порядке.

Или вот еще привозили продукты дедулькам. Одному 72 года, другому — 84, активные, с юмором: «Если бы вы нас взяли волонтерами, мы бы тоже помогали!» Я говорю: «Конечно, с удовольствием. Только давай-ка годиков двадцать сбросим. И по лестнице трусцой». Такие разговоры. Вечером перезванивали: доехала ли я домой, все ли у меня в порядке.

Я всегда была такая. Ничего в моей жизни не изменилось. Мне как было жалко людей до волонтерства, так жалко до сих пор. Я и раньше помогала людям. Нравится мне заботиться, защищать. Потребность уже.

Здравомыслящие люди меня спрашивают: «Оно тебе надо? Ты лучше бы себе нормальную работу нашла». А я говорю: «Я не работаю. Я служу волонтером». Кто-то из отцов церкви сказал, что свобода — в служении. Да, я служу и чувствую себя свободной.

* * *

Волонтеры сыграли огромную роль во время пандемии. Справилось бы государство, если бы не волонтеры? Думаю, нет. Представляете, сколько людей остались закрытыми дома? Если бы не волонтеры со своим пайком, бабульки бы с голоду померли.

Благодаря таким людям, как наши медики и волонтеры, мы победили в 1945-м. Люди шли на подвиг беззаветно, как и сейчас, не за деньги, не за привилегии. Думаю, у нас, их наследников, это тоже в крови, на генном уровне.

Мы должны защищать тех, кто не может сам себе помочь.

Волонтер — человек с открытым сердцем, добрый, терпеливый. Волонтерами служат по совести, по движению души. Кто-то будет смеяться, ехидничать, пальцем в тебя тыкать. Главное — делать то, к чему лежит твое сердце».

Осознанное волонтерство

Денис Терехов — фандрайзер благотворительного фонда «Елизавета», волонтер.

«Я работаю в благотворительном фонде. Занимаемся детскими домами и взрослыми делами тоже. Сам волонтер по жизни. Да, это уже образ жизни.

Если углубиться в проблему, много что можем увидеть такого, чего нет на поверхности».

Волонтеры разные

«Для кого-то волонтерство — это, как сейчас говорят, хайп, модно. Значит, соразмерно своему хайпу человек и работает: минимально затрачивает силы и время, например покупает продукты. И особой опасности нет. Но доброе дело сделал. Это нормально — такое посильное волонтерство.

Есть волонтеры-медики, это уже совсем другое.

А есть, как я называю, крайнее волонтерство. Это когда волонтерство принимается как образ жизни, как марафон. Такое осознанное волонтерство, когда люди понимают все риски, все страхи и осознанно идут на эти риски, страхи. Потому что они услышали призыв. Есть книжка «Вызов принят», а эту можно назвать «Призыв принят».

Крайнее, осознанное волонтерство сопряжено с усилиями, сложностями, опасностями. Оно скорее появляется в зрелом возрасте, когда уже многое пережито: конфликты, проблемы, боль — и скопился опыт, человеческий, жизненный. Это очень индивидуально.

У меня есть такая боль. Я не могу сейчас быть со своими детьми — они в другом регионе в силу разных причин. Когда я перестал их видеть, мне открылась возможность помогать другим детям. Благодаря этому я чувствую мир с собой, со своей совестью, вкладываю свое отцовское начало в заботу пусть не о родных, но детях.

Сейчас, помимо того, что я волонтер, моя профессия — фандрайзер. Осуществляю поиск ресурсов и финансов на реализацию проекта, в котором мы сотрудничаем с детскими домами.

Я видел, как люди кардинально меняют свой образ жизни в 35–40 лет. Девушка была юристом. Потом — бах, поменяла профессию, образ жизни и занимается добрыми делами. С чем связано? Был развод, конфликт, проблема. И она свое материнское тепло отдает сейчас сиротам в детских домах.

А бывает, у человека все в порядке в жизни, семья, работа, достаток, и вдруг появляется мысль: а не спасти ли мне весь мир? Такие волонтеры тоже есть.

Я рад тому, что у нас в обществе появилась и формируется культура волонтерства. Раньше-то ее вообще не было.