Узник

Вновь прибывших узников заставили раздеться догола. Погода была холодная, ведь на дворе стоял ноябрь 1941 года. Беккер лично участвовал в осмотре, когда он проходил мимо строя, на его лице светилась ехидная улыбка. Затем он отобрал несколько человек, которых полностью обнаженных куда-то увели. Остальным выдали полосатую одежду, присвоили номера и заставили их пришить, после чего началось знакомство с бараком.

– Располагайтесь коммунисты, – крикнул надзиратель и ушёл. Он говорил по-русски, а одет был в чёрную форму. Бараки не запирались, а перемещение по лагерю было относительно свободное.

– Давайте знакомиться, земляки, – где-то раздался голос.

– Александр, сам из Рязани, все зовут Усик, по фамилии. В плену месяц, здесь вроде старшины, – добавил он.

– Расскажите, Александр, про местные правила, что можно, а что нет? – обратился к нему Михаил Иванович.

Усик был среднего роста, с большими выпуклыми глазами и прихрамывал на правую ногу. Он подошёл к Михаилу Ивановичу и сказал, – ну, садитесь мужики, расскажу.

– Через полчаса будет ужин, еду приносят сюда. У каждого своя миска и кружка, которую нужно мыть, в обязательном порядке, – говорил Усик, его перебил один из заключенных, ухмыльнувшись, сказал, – а если не помыть?

Это был Тимоха – Тимошенко Андрей, из уголовников, который сбежал из советского лагеря при бомбежке, долго прятался в лесу, а потом сам сдался немцам. Скользкий был тип, постоянно всё вынюхивал и расспрашивал.

– Расстреляют! – ответил Усик и продолжил.

– Затем, скорее всего, пойдете в местную парикмахерскую и фотографироваться, а после чего, сам Беккер будет вас опрашивать. У кого есть профессии, сразу говорите, может, повезет, при лагере останетесь работать. Остальные будут пахать на кирпичном заводе. Есть ещё завод по производству Вальтеров, но туда не всех берут.

– А вы, кем работаете? – спросил Михаил Иванович.

– На складе кладовщиком, – ответил Усик.

– Едрить колотить, за какие такие заслуги, – выкрикнул Тимоха.

– Да, хватит вам уже язвить, дайте человеку сказать, – с упрёком произнёс Михаил Иванович.

– А ты, я смотрю из благородных кровей, дядя, – сказал Тимоха и плюнул на пол.

Михаил Иванович молча встал, и со всей мощи врезал Тимохе по физиономии. Тот рухнул между шконками с криками, – я это запомню.

– Продолжайте, Александр, – спокойно сказал Михаил Иванович.

Ивану такая картина понравилась, он впервые за долгое время улыбнулся и на душе стало, как-то легко. Именно тогда он стал понимать, что нужно переставать сопротивляться внутри себя, и принять нынешнее положение, иначе не выживешь.

– А кто этот человек, который нас сюда привёл? – спросил Михаил Иванович.

– Петька, надзиратель - хохол. Немцы выбирают из заключённых, но предпочтение отдают своим, которых здесь немного и, те уголовники и украинцам – ответил Усик.

– Воевали? – спросил Михаил Иванович.

– Да, в тридцать шестой армии под Смоленском был ранен, попал в плен и вот сюда, - ответил Усик.

Усик был порядочным и искренне верил, что Красная Армия погонит фашиста, в отличие от других заключённых. В бою под Смоленском был ранен в правую ногу, оттого и хромал. Раздался громкий стук, появился Петька -надзиратель, привёз еду.

– Жрите, русские свиньи, – сказал он на своём украинском акценте.

Еду раскладывали сами, этим занимался Усик. Он контролировал, чтобы никого не обделили. Заключённые выстраивались в очередь и каждый со своей миской подходили на раздачу. Это можно было назвать едой, но порции были небольшими, немного картофеля и кусок мяса с хлебом.

– Съедобно! – прожёвывая недоваренный кусок мяса, пробормотал Иван.

Стоял звон тарелок, это был первый полноценный ужин за последние недели, а для некоторых и месяцы. Кормят, значит, пока не умрём, – подумал Иван. Ещё не успели поесть, как в барак ворвался надзиратель и крикнул – становись! В этот момент зашёл Беккер с двумя офицерами, а за ними два солдата. Все построились, а некоторые глотали еду, пытаясь доесть уже начатое. Начальник со своим невозмутимым взглядом прошёл мимо строя, затем громко сказал.

– Говорящие на немецком есть? Несколько секунд, стояла тишина.

– Есть, господин начальник, – по-русски ответил Михаил Иванович.

– Фамилия? – обратился Беккер.

– Бирд, господин начальник, – на немецком заговорил Михаил Иванович.

Беккер подошёл к Михаилу Ивановичу и своим невозмутимым взглядом всмотрелся в лицо, шевеля пухлыми губами, произнёс – увести. Остальных на завод, – крикнул Беккер и удалился.

Кабинет Беккера был похож на маленькую пыточную. В углу стояла шконка с цепями и кандалами. На столе стоял человеческий череп, который был сделан в виде пепельницы, там же лежали аккуратно сложенные бумаги и папки. Бросилось в глаза фотография, которая располагалась на небольшой полке возле стола. Там был запечатлен Беккер с самим Гитлером. Было ощущение, что фотография была обрезана и вставлена в рамку. Таким образом, Беккер хотел подчеркнуть свое близкое знакомство с Фюрером. Беккер уселся в свое кресло, держа в руке дело Михаила Ивановича, и сказал, – где вы научились говорить по-немецки?