Узник

В то время, когда внизу обсуждали мою необычную друидскую метку, ко мне подошел Маффин и лег справа от меня. Впервые за прошедшие сутки я вспомнила о его существовании, и сейчас, смотря на него боковым зрением, я пыталась уловить нотки беспокойства на его безмятежной морде, но он пребывал в абсолютном, ленивом спокойствии.

Начали обсуждать организацию похорон Фердинанда и Сильвии. Они были убиты членами своего рода, пытающимися организовать обручение той, которая уже была отдана другому. В итоге было решено похоронить их этим же вечером. Не знаю когда и как они успели организовать основную часть погребального процесса, но священнослужитель уже был вызван к вечеру. После решения этого вопроса, в комнату, по просьбе Ричарда, Стефаном были введены организаторы сорвавшегося обручения, и, как только я увидела своих врагов, всё внутри меня сжалось.

Хайме заметила меня, сидящую на лестнице и смотревшую на нее сверху вниз, но она быстро отвела от меня взгляд. Ричард сказал, что по справедливости их судьбу должен решать сын убитых, после чего мой отец вынес приговор — их принудительно введут в состояние летаргического сна и наложат на место их захоронения заклинание, которое не позволит им просить о пробуждении (что делается посредством голубых огней) на протяжении одной тысячи лет. Фактически, он приговорил предателей к пожизненному заточению.

После озвучивания приговора, Ричард попросил Стефана отвести приговоренных в подвал, но они не нуждались в конвое, так как не могли ослушаться даже при всём своём желании — их воля словно была порабощена новым главой рода. Перед уходом Хайме кинула на меня продолжительный взгляд и Ричард, заметив это, посмотрел в мою сторону. Увидев меня, он попросил всех разойтись и отдохнуть перед похоронами, после чего быстро поднялся ко мне по лестнице. Подняв меня за плечи, он отвел меня в нашу комнату и усадил на край кровати. Спустя несколько секунд в комнату вошла Агния, и Ричард попросил её помочь мне принять ванну, и переодеться, пока он будет менять постельное белье. После умывания я переоделась в тонкую розовую пижаму, длина штанов которой была вдвое больше необходимой. Агния оставила меня, позволив самостоятельно высушить волосы.

Когда я вошла в спальню, кровать уже была готова, а на прикроватной лавке стоял поднос с фруктами. Фрукты — это именно то, чего мне сейчас хотелось. Ричард отправился в душ и невероятно быстро вернулся — я лишь успела съесть одно яблоко и два кусочка ананаса. Мы легли на мягкие подушки, накрылись лёгким одеялом и просто пролежали три часа, наслаждаясь обществом друг друга. Еще несколько часов назад мы могли навсегда потерять драгоценную связь между нами, без которой наши жизни стали бы бессмысленны, поэтому сейчас, спрятавшись под одеялом и обнимая Ричарда, я всем своим существом чувствовала, как сильно его люблю.

После трехчасовых объятий, мы переоделись в одежду траурного цвета и отправились в гостиную, где уже стояли гробы с Фердинандом и Сильвией. Я опустилась на диван рядом с ними и застыла. Мне очень хотелось плакать от того, что я так и не узнала своих деда и бабку, что толком не пообщалась с ними и что теперь у меня останется о них лишь пара ярких воспоминаний, в качестве осколков разбитого калейдоскопа. Однако, почему-то, мой внутренний механизм не свёл нужные шестеренки, поэтому моё желание плакать осталось лишь желанием — вода попросту отказалась выступать на мои уставшие глаза.

У Сильвии слегка была обожжена левая щека, но эта женщина по-прежнему оставалась очень красивой. Фердинанд держал в сведенных на животе руках свою старую, лакированную черную трость и словно слегка улыбался.

Мне вдруг захотелось, чтобы мои дед с бабкой были погребены в одном гробу и я высказала своё желание Ричарду — спустя несколько минут он куда-то позвонил и попросил, чтобы был организован парный гроб. Позже я узнала, что он звонил нанятому священнику, который был введен в гипноз Ричардом еще вчера вечером перед тем, как мы приехали домой. Я не осудила его за манипуляцию незнакомцем, так как это было необходимо для всеобщей безопасности (священник после забыл, где именно проходила служба) и Ричард заплатил этому человеку достаточно хорошие деньги.

Их хоронили на кладбище за фамильным склепом, которого я раньше не видела. Здесь были погребены те из Таммов, которые больше никогда не проснутся. У всех, кроме Ричарда, на глазах были слёзы, но никто не плакал. Не плакала и я. В конце службы, когда гроб был опущен, начался мелкий дождь, колко пробивающийся через густые кроны могучих деревьев. Мы медленно мокли, пока Ричард, мой отец и Стефан закапывали гроб. Расплатившись со священником, мы еще пятнадцать минут простояли у свежей могилы, после чего в полном молчании отправились домой.