Узник «Черной Луны»

Она не договорила, потому что я впился в ее губы, ощутил напрягшуюся грудь под сорочкой, она замычала, засопротивлялась, все слабее и слабее, наконец, ее ротик расслабился, я тут же почувствовал кровь, замотал головой, пытаясь сказать «прости», но не смог – она приникла ко мне с яростной силой, и я уже ничего не видел и не ощущал, кроме сладких, проникающих соприкосновений наших губ.

Наконец она договорила:

– Нет, Володечка, я не дура. Хотя вообще-то дура. Это ведь не вино. Это такая, да – суспензия… Бабка – колдунья! Мать к ней лечиться поехала. Ты не знаешь. Бабка все умеет… Так подействовало на тебя!

Она стала рассказывать о бабушке, которая колдует над травами, я наблюдал за ней, полуприкрыв глаза, и потихоньку начинал понимать, на какой грани я болтался – и «черный туннель» не зря привиделся в тысячную долю секунды. Хоть и была эта тысячная доля самая сладкая.

– Там было маковое семя, прости, – пролепетала она вдруг.

– И это хорошо, – сказал я пресыщенным голосом.

– Оно тебя чуть не погубило, – сказала Лена, склонившись надо мной, как над неизлечимым больным.

– Ты – наркоманка, – вынес я приговор.

– Пусть будет так.

– Хорошо сказано – и точно. Больше и не добавишь. Самая емкая фраза, которую мне доводилось слышать, – меня понесло.

– Что мне сделать, чтобы ты умолк?

– Налей еще.

– Ты умрешь! Точно умрешь. Поэтому ничего не получишь. Лежи и спи. Я тебя укрою бабушкиной периной.

– Опять бабушка! – Я вскочил, грозный в своей наготе.

Леночка сидела в своей любимой позе, поджав коленки.

Монстр, оживший, решительный, твердолобый и агрессивный, как зомби, кажется, уже начинал страшить ее. И откуда он взялся на ее голову?

Она все же встала – вспорхнула, – принесла из-за чернеющей портьеры бутыль и рюмку на длинной ножке.

– Мы будем пить вместе. Здесь мак…

– Хорошо, – тут же согласился я.

– Но сначала я.

– Хорошо.

Она сделала несколько глоточков – как это только умудрилась из столь малого сосуда…

Когда я вновь обжегся этой сладкой отравой – больше не воображал. Проглотил, как глотают в кабаке обязательные сто граммов.

Тепла я не почувствовал, эйфории и экстаза – тоже.

Я пожалел о несдержанности.

Лена смотрела на меня во все глаза.

– Нормально, – выдохнул я.

– Ты точно не умрешь?

– Теперь я понял, что это было. В последние дни меня пять раз приговаривали к смерти или хотели просто убить. Наверное, судьба устала от этих попыток и решила отыграться…

– Когда ты рассказывал о своих похождениях, все время смеялся, а я никак не могла понять, где ты врешь, а где – пытаешься не соврать… Прости, если… я… Я думала, что ты сочиняешь, чтобы повеселить нас.

– Неужели и про Валеру Скокова?

– Нет – про Валеру я поверила. Все эти твои переделки просто кошмарны. Неужели тебе не надоело?

«Все-таки мак – зверь», – подумал я и решил сделать Ленке замечание, потому что мой дух вновь пожелал вырваться наружу.

Глаза Леночки стали совсем осоловелыми.

«Почему она до сих пор в рубашке?» – более отчетливой и справедливой мысли у меня не было, наверное, полгода.

– Тебе нехорошо?

– Нет, просто я устала.

– Иди ко мне.

Она буквально упала в мои объятия, успев сообщить, что вовсе не пьяна.

Лена забылась у меня на плече, а когда проснулась, даже не проснулась, а слегка приоткрыла глаза, вздохнула, зевнула и, поерзав на постели, стала освобождаться от сорочки, будто это были прилипшие прошлогодние мысли. Она ухитрилась снять ее не через голову, а спустить вниз, как избавляется змея от старой кожи. После чего она, так и не открывая глаз, облегченно вздохнула и прижалась ко мне. И всем своим естеством я ощутил ее горячую плоть. Полушария грудей, расслабленный животик с ямочкой пупка, гладенькие коленки и бесконечные ноги… Ее волосы разметались по щетине моих щек, спутались с серыми пыльными усами… Именно так, господа.

Она вздрагивала в полудреме, я крепче прижимал ее, сливаясь в одно целое, в союз плоти и духа…

Окно подернулось апельсиновым цветом, прогоняя чернильно-фиолетовую краску на востоке.

Закричал петух – куриный глашатай. Она встрепенулась и потерлась о меня, как кошка.

– Кажется, ночь кончается, – сонно прошептала она.

– А я и не спал, – продолжил я тему.

Я стал собирать ее волосы, но они рассыпались – соломенный пух. Провел по ее грудям, соски смешно затопорщились, в отместку я дотронулся до них языком. Леночка вздрогнула. Мой чертенок проснулся и выставил рожки. Ленка лежала напряженная, застывшая, в ожидании, но я знал, что еще одно мое прикосновение вызовет бурю. Поэтому я не спешил.