Узник Двенадцати провинций

Пока мы обсыхали, Саския принесла карту. Я развернул ее. Но тщетно я искал имя старого Браза – буквы исчезли, будто впитанные бумагой. Бретань, однако, была на месте. Сколько же идти до нее, сколько плыть? Этого я не знал. Пока я разбирал надписи, Саския украдкой поглядывала на меня. Она не умела читать и помочь мне ничем не могла. Тряпичники знали город как свои пять пальцев, они не нуждались ни в картах, ни в планах, улицы были как бы продолжением их тел. Но за городской чертой местность для них размывалась в туманной гризайли болот – там начиналась пустота, неведомые дали. На мои вопросы Саския отвечала уклончивыми жестами. Страшная тайна Анку все еще витала вокруг. Она вздрогнула, когда я придвинулся ближе, и печально покачала головой, как будто человек в черном навсегда пометил меня своей печатью, когда увлек нас вдогонку за упряжкой. Для Саскии эта телега могла явиться только из одного места: из преисподней.

На следующий день после большой стирки таможня отпустила Арно. Тряпичники встретили его всеобщим ликованием и, поскольку его еще мучили боли, торжественно пронесли на руках от ворот до дверей крепости с криками «ура!». Он окинул подозрительным взглядом новую диспозицию, раздувая ноздри, как зверь, не признающий по запаху свое логово.

Таможня поставила крест на поимке Заблудшего. Йорн подтвердил мне это в «Выдохе кита» и обхаживал меня так и этак, пытаясь выведать подробности. Но я с нашей далекой встречи на побережье научился лгать. Он в жизни не видел никого простодушнее маленького знахаря, ведать не ведающего о якобы новом пришествии Анку и убежденного, что черного человека можно встретить лишь на морском берегу.

– Я слышал, ты водишься с тряпичниками?

– Наведываюсь к ним время от времени. Лечу их. Их крепость нуждалась в генеральной уборке.

– Зайди как-нибудь на днях ко мне домой. Силде по тебе скучает.

– Непременно.

– Она очень просила, так что не медли. А как твои уроки?

– Старик Абрахам говорит, что мной доволен.

– Надеюсь, он ведь стоит мне целое состояние.

– А когда экзамен?

– Это как доктора пожелают. Поверь мне, спешить им некуда, они набивают цену. На них тоже в конце концов придется раскошелиться!

У Арно были на мой счет другие планы. Он изложил их мне однажды вечером в присутствии Саскии, отозвав ее в сторонку. Все оказалось просто. Много месяцев я снабжал информацией Йорна, почему бы мне не делать то же самое для них? Йорн хотел знать всю подноготную людей, Арно же интересовало только их имущество. Я освоился в зажиточных кварталах, был вхож во многие богатые дома и располагал полезными для тряпичников сведениями о задних дворах, расположении прихожих и комнат, потайных дверях. Арно был одержим идеей мести. Чем больше он говорил, тем сильнее распалялся. Позорный столб был преддверием Собачьего острова. Оттуда возвращались или вконец сломленными, или окруженными ореолом мучеников, обогатившись мечтами. Арно позорный столб не сломил – наоборот, он пришел окрыленным. Его было не остановить. Он размахивал своими ручищами, с блеском обращая нас в свою новообретенную веру. Передел богатств, реванш обездоленных. Это звучало заманчиво. Им всем не было равных в искусстве лазать по стенам, как обезьяны, часами прятаться, не подавая признаков жизни, подражать крику совы, срезать кошельки. Они были проворны, смеялись надо всем на свете и жили лишь по своим законам. У них была даже своя крепость, затерянная на ничейных землях старого города под угрозой наводнений. Конечно, в моих силах было им помочь. Я снискал бы этим восхищение черноволосой девушки… Потому что пока она обо мне попросту забыла, не сводя глаз со своего новоявленного Робин Гуда. Она буквально впитывала каждое его слово, а если оборачивалась ко мне, то искала на моем лице тот же восторг, опаляя меня огнем, который он зажег в ее глазах. Лучше бы я оставил его с вывернутыми пальцами, дурак!

– Представляешь, мы разбогатеем, – говорил он. – Будем жить в свое удовольствие, делать все, что вздумается.

Она кивала. Держитесь, богатеи-купцы! Скоро храбрый барабанщик пробьет зорю на вашем брюхе. Да, о деньгах я тоже подумывал, они нужны были, чтобы отправиться в путь, бежать подальше отсюда, от Йорна, Матиаса, Йера и всех врагов. Набить карманы и выйти в море, почему бы нет?

Вот только мне не давали покоя мертвые глаза старого Браза.

Неужели я предам его второй раз?

– Нет, Арно, я не могу. Шпионить, ловчить – все это я делаю для Йорна. Не от хорошей жизни, поверь. Мне и так тяжело. Но я бы продолжал помогать вам чем могу. Я очень хочу быть доктором Вшивой крепости.

К моему немалому удивлению, он протянул мне руку. Это тоже был закон Вшивой крепости: если тебя приняли в свой круг, твои недостатки тебе прощаются. В глазах Арно я был трусом. Саския демонстративно отвернулась.

– Хорошо, Гвен. Мы и без тебя справимся. Но просто приглядывать за таможней и ее делами – это ты можешь для нас сделать?

– Я постараюсь.

Песочные часы Абрахама