Узник Двенадцати провинций

Я отправился на урок к Абрахаму Стернису. Даер спал, отдыхая от пережитого. Мне так его не хватало, со всеми его претензиями и скверным характером. Я продолжал исписывать тетрадь за тетрадью, штудировать книгу за книгой, старый ученый позволял мне вволю рыться в своей библиотеке. Доставая с полки одну из книг, я случайно задел целую кипу, и она рухнула на пол с ужасающим грохотом, подняв облако пыли. Абрахам Стернис оторвался от своих расчетов, нахмурился, кашлянул в кулак, поправил очки и снова уткнулся в бумаги. Я присел, чтобы собрать с пола книги. Огромный том, погребенный под этой лавиной, словно дожидался, чтобы я освободил его из бумажного склепа. Я положил его на письменный стол, подивившись, какой же он тяжелый. Открылась пергаментная обложка цвета слоновой кости, запахло зверинцем и лесом.

Это был трактат о черепахе. На первой странице был изображен скелет со всей костной механикой, поддерживающей величественный купол панциря. Затем шли различные органы, и для каждого неведомый мне автор искал загадочных соответствий у человека. То и дело натыкаясь на параллели с атласом человеческого тела, украденным у Кожаного Носа, я в конце концов открыл его, чтобы удостовериться. Сходство между двумя книгами было несомненно. Но старый Браз учил меня не доверять видимости. Закрыв глаза, я стал водить руками в нескольких сантиметрах от картинок. И почувствовал, что книга о черепахе – лишь предлог, имитация и задумана она была по иным причинам, нежели просто анатомическое описание. Негромкое покашливание оторвало меня от этих мыслей. Впервые на моей памяти у Абрахама Стерниса был озадаченный вид. С извиняющейся улыбкой я закрыл атлас Кожаного Носа и уткнулся в незнакомый трактат. Поломав голову, я усмотрел в определенном числе картинок и символов элементы астрономических таблиц, связывающие месяцы года с фазами луны, – казалось, для автора этой книги черепаха была ни больше ни меньше центром мироздания, осью, вокруг которой вращались небеса и звезды…

Абрахам Стернис сказал мне однажды, что только черепаха может путешествовать назад во времени, как ей заблагорассудится. С тех пор эта фраза неотступно крутилась в моей голове. Я покосился на него. А он и вправду походил на черепаху. Всегда согбенный, голова насажена на бесконечно длинную шею, сморщенное, как сушеное яблоко, лицо и невыносимо медлительные движения. Но на этом сравнение и кончалось. Потому что глаза его светились жизнью, а острый, как стрела в полете, ум редко промахивался мимо цели. Его колкость я не раз испытал на своей шкуре. Но какая связь с путешествиями назад во времени? Книга не давала объяснений на этот счет.

Старик дал на мой вопрос странный ответ. Он взял песочные часы и перевернул их.

– Все очень просто, Гвен. Вот песочные часы. Они состоят из двух стеклянных колб, поставленных одна на другую и соединенных узким горлышком. Песок перетекает из одной колбы в другую, горлышко так узко, что сыпется он равномерно, чуть ли не по песчинке. Между тем моментом, когда верхняя колба начинает опорожняться, и тем, когда песок заполняет нижнюю, проходит определенное время. Этот отрезок времени песочные часы точно отмеряют. А теперь представьте себе большие песочные часы, огромные, гигантские, величиной с целую жизнь. Пирамида песка, отмеренная каждому из нас, может быть более или менее высокой. Ваша сейчас – небольшой холмик, ведь вы едва покинули детство. Мой же песок, вне всякого сомнения, пересыпался почти весь и заполнил нижнюю колбу, неизбежно приближаясь к высшей точке. Тщетно пытался бы я вернуть молодость, – продолжал он с ноткой грусти. – Она сгинула, погребенная под множеством упавших один за другим дней, и теперь я отсчитываю оставшиеся мне, как крошечные песчинки…

Его длинный палец, скользнув снизу вверх, указал на верхнюю часть песочных часов.

– У черепах все наоборот. Их жизнь – не нижняя колба, которая заполняется, а верхняя, которая опорожняется. Они идут в обратном нам направлении. Движутся назад во времени с тем же упорством, с каким лосось плывет против течения к истоку реки. Я, например, никогда не видел молодой черепахи. А если такая и появляется, подходит ее срок. Она не может остаться с нами надолго, и даже за считаные дни ей приходится бороться… но говорят, что они проживают в том времени, к которому идем мы, сотни и сотни лет… Чтобы измерить их жизнь, нужны песочные часы высотой до облаков.

– Сколько же? Двести лет, триста?

– Может быть, и больше. Это никому не ведомо. Иные люди пытаются заглянуть в будущее, расчленяя черепах, – вот для чего эта книга. Сам понимаешь, пользы от нее немного. А есть такие, кто считает, что можно продлить жизнь, если поесть черепашьего мяса.

– Это правда?

Он пожал плечами, улыбнулся и вернулся к своим цифрам.

– А вы как думаете?

Я убрал книгу. Забавно. Значит, черепаха, которую я видел в Варме, явилась прямиком из того времени, когда я покинул дом старого Браза.

Зима во льдах