Узник Кардиффа

– Это пустое, кузен. – Отрезал его Робер. – Таррагон принадлежит мне законно. Даже сарацины признали это, дав клятву во всех мечетях графства…

– Мне нравится ваша непосредственность и искренность слов. – Генрих, с трудом превозмогая приступ боли, улыбнулся. – Мы не смеем навязывать столь отважному и, несомненно, благородному сеньору. Наше последнее предложение: маршал конницы в герцогстве Нормандия. Весьма солидный доход, да и не принизит ваше достоинство. Ведь только оммаж делает нас различными? Не так ли, граф?..

– Ваша щедрость может сравниться разве что с вашим величием, сир, – ответил Робер и опустился на одно колено перед королем. – Я, граф Таррагона Робер Бюрдет, согласен стать вашим человеком и маршалом конницы от герцогства Нормандия…

Король Генрих поднял графа и трижды поцеловал.

– Может быть, граф, у вас имеются какие-либо пожелания или просьбы? Не стесняйтесь! Прошу…

– Сир, – Робер низко склонил голову и незаметно посмотрел на де Биго, – Прежде всего, – он поднял голову и посмотрел в глаза королю, – мне желалось немного посмотреть и объехать Англию. Слишком уж я наслушался всего о королевстве, вот и мечтаю посмотреть, а заодно, глядишь, чего и себе потом в Таррагоне приноровлю. Особенно, что касается финансов и управления. – Граф почтительно склонил голову и прибавил. – Для меня и моих людей было бы огромнейшей честью побывать на местах сражений вашего славного родителя. И, прежде всего, на поле Гастингса…

Генрих с довольным видом закивал головой. Филипп понял, что его небольшая лесть достигла ушей короля и произвела именно тот эффект, на который он и рассчитывал.

– Что бы еще вам хотелось, граф… – Генрих сейчас пребывал именно таком мягком душевном расположении, что Робер решил рискнуть.

– Еще, сир, я хотел бы повидаться с вашим братом…

Гуго вздрогнул, Генрих побледнел, но с достоинством ответил:

– Ради Бога. – Он посмотрел на де Биго. – Отпиши депешу моему сыну Роберу бастарду Глостерскому и этому, как там его… – король потер висок, пытаясь вспомнить имя коменданта, – ну англосаксу…

– Арнульфу, сир?.. – Напомнил ему Гуго.

– Да нам плевать… – ответил ему Генрих. – Коли маршал конницы просит, мы не вправе ему отказать…

Король сел в кресло. Гуго помялся с ноги на ногу, покряхтел и уточнил:

– Одному или со свитой?..

Робер незаметно поиграл желваками на скулах:

– У меня свита маленькая. Три викинга, оруженосец, конюший да сарацин… – он смутился, – правда, из знатных сарацин…

– Неужели мой брат такая диковинка? – Усмехнулся король, но, для верности, все-таки переспросил. – Им-то зачем?..

– Для викингов, как ни крути, – Робер посмотрел в лицо Генриху, – вы позволите мне, сир, быть предельно откровенным?

– Да-да, о чем вы, граф… – король подпер подбородок кулаком и приготовился слушать. – Извольте…

– Так вот, сир. Для викингов имя вашего брата сродни имени их древнего бога Одина…

– М-да… – протянул король.

– А для сарацин… – тут Робер решил немного приврать для пущей удачи, – для них, язычников, он так вообще – исчадие ада!.. – граф деланно скривился. – Пусть подивятся на него в оковах. А заодно расскажут своим единоверцам о том, какой живет за морем на севере от них грозный король и падишах! Коли он сумел заключить в оковы само исчадие ада…

– Вы, право, льстите нам, граф… – словно девушка на выданье, смутился Генрих. – Позволяю… – Он покосился на де Биго. – Между прочим, граф, мой брат вовсе не в узилище и не в оковах. Он живет вольно и свободно… – он замялся и добавил, – почти… – король вспомнил что-то приятное, снова заулыбался и прибавил. – Кстати, мой сын Робер все рвется в крестовый поход. Так сказать, мечтает увидеть живых сарацин! Вот пусть подивится…

Гуго де Биго, до сего момента стоявший молча, поправил его:

– Сир, насколько мне известно…

– Что? Что опять тебе известно такое, о чем не знаю я – король Англии?!! – Генрих вскипел и даже покраснел от негодования, настолько ему уже, откровенно говоря, осточертели постоянные полунамеки и полу-фразы его сенешаля. – Отвечай же! Живо!..

– Сир, – Гуго степенно поклонился. – Мэтр Арнульф для пущей сохранности вашего брата нанял нескольких сарацин, которые теперь денно и нощно стерегут герцога Робера…

– Так то, наверное, безродные сарацины, а с нашим любезным графом прибыл довольно-таки знатный гость. Все равно моему сыну будет полезно увидеть своих, – король сделал за своей спиной пальцами рожки, так как не желал, чтобы его единственный оставшийся, пусть и незаконнорожденный, сын, подвергал себя риску заморского военного приключения. Генрих все еще надеялся на то, что Папа Римский смилостивится и признает его в качестве наследника престола. – Так вот, пусть увидит знатных сарацин, ведь ему когда-нибудь придется с ними скрестить оружие…

Робер несказанно обрадовался тому, насколько легко и просто ему удалось получить разрешение на визит к Роберу Куртгёзу. Он собрал всю волю в кулак, стараясь сохранить на лице всякое отсутствие эмоций, и словно мимоходом ответил:

– Благодарю вас, сир…

Генрих засмеялся и, хитро посматривая на Гуго де Биго, спросил Робера: