Узник Кардиффа

– Хозяин, мы оба лишь рабы Всевышнего, который уже все предрешил и предначертал в книгах наших судеб…

– Изумительные слова, Абдалла! – Де Леви расслабился. – Скоро будет Кембридж. Тебе будет весьма интересно ознакомиться с его соборами и храмами. Некоторые из них были построены, по слухам, еще древними римлянами… – Филипп подмигнул и с хитрецой во взгляде спросил сарацина. – Надеюсь, Абдалла, к римлянам у тебя сильных претензий нет?..

– Что вы, повелитель. – Юноша засмеялся тем искренним и задорным смехом, на который способны лишь молодые и счастливые люди. – Римляне, – он поправил себя, – древние римляне – весьма умные и полезные люди… – Абдалла кашлянул в кулак, – были. Не чета тем, кто сидит и беснуется в их древней столице теперь.

– Не суди их, мой верный Абдалла… – вздохнул де Леви. – Бог им всем судья…

– Повелитель, – сарацин пристально посмотрел в глаза де Леви, – ведь наше дело правое?..

– Будем считать так. – Филипп поежился. – Так проще жить. Потомки разберутся…

– Аллах Акбар… – Абдалла провел ладонями по лицу и поднял глаза к небу.

– Господь нам в помощь и защиту… – Филипп перекрестился…

Англия. Кембридж. Церковь Сен-Мишель. Вечер 16 октября 1133г.

Собор Кембриджа поражал своей красотой и какой-то трудно передаваемой мощной энергетикой, наполнявшей огромное и внушительное сооружение. Яркие лучи осеннего солнца проникали в церковь через большие витражи, раскрашивая внутреннее убранство золотыми, лазурными и красными пятнами, отражались в блеске золота, искрились на священных сосудах и религиозных символах, подавляя гостя всесильным и бесконечным могуществом Бога и католической церкви, утвердившейся на этих благодатных землях много веков назад.

Филипп стоял на коленях и, опустив голову, тихо шептал слова молитвы, адресуя их Творцу, его Небесному воинству и прося, нет!.. вымаливая прощения у всех живых, кого он увлек за собой в эту опасную и практически неисполнимую авантюру.

Абдалла под пристальным и строгим присмотром трех скандинавов, которым по большому счету было глубока наплевать на все эти религиозные красоты и величие и которые верили лишь в силу своего оружия и благосклонность своих северных богов, но для видимости, а может и по вере в католицизм, носивших серебряные кресты, открывши рот любовался внутренним убранством собора Сен-Мишель.

Де Леви встал и, подойдя к огромной чаши со святой водой, собрался её зачерпнуть ладонью, когда какой-то человек в старом и местами залатанном коротком гамбезоне зачерпнул ладошкой воду и услужливо протянул рыцарю, предлагая обмакнуть в неё пальцы, для того чтобы рыцарь смог осенить себя святым крестом.

Филипп вздрогнул, но поборол секундный приступ раздражения и брезгливости, вызванный видом грязной лапищи этого наглого простолюдина, слегка смочил кончики пальцев и перекрестился, поблагодарив доброго христианина.

Он резко повернулся и направился к алтарю, но незнакомец внезапно крепко схватил рыцаря за рукав его парадного гамбезона.

– Сегодня не подаю… – спокойно произнес Филипп, думая, что перед ним обычный церковный попрошайка.

– Мессир Филипп! Это вы! Господи! Вы, значит, живы?!.. – с искренней радостью произнес незнакомец.

– Ты обознался… – побледнев, ответил де Леви, но рука его машинально залезла в поясной кошель и, зачерпнув внушительную горсть серебра. Он вложил серебро в ладонь воина, сжал ее и прибавил. – Ты обознался, добрый христианин. Меня зовут Робер…

Тот сунул серебро в карман гамбезона и буквально повис на руке де Леви:

– Мессир! Мессир де Леви! Вы меня, скорее всего, не помните… – он мелко тряс плечо рыцаря. – Я был копейщиком и служил в войске покойного графа Гийома.

Воин воздел глаза под своды собора и перекрестился.

– Еще раз повторяю тебе – ты обознался… – Филипп быстро пробежал глазами по собору, опасаясь быть подслушанным посторонними людьми.

– Нет же, нет! Мессир де Леви! Я, Пьер. Помните, я тогда прикончил по воле вашей милости того ублюдка-арбалетчика, осмелившегося сразить его светлость графа Гийома Клитона?! – воин заискивающе вглядывался в глаза рыцаря, словно пытаясь в них прочесть ответ. – Даже ваш жуткий шрамище сначала смутил меня, но глаза-то и голос не изменился! Господи! Как же я рад встретить здесь, в глуши доброй Англии, такого великого воина…

– Спасибо, Пьер… – Филипп потеплел немного, но все равно не признавался. – К моему горькому сожалению, ты все-таки обознался. Я никогда не воевал под стягом покойного графа Гийома. Я недавно прибыл из Испании, где воевал с сарацинами… – Он снял с пояса свой кошель и протянул его. – Ступай, помяни память покойного графа Гийома и всех добрых христиан, погибших в битвах…

– А-а-а! Понял… – понизив голос до шепота, ответил Пьер. – Вы тут решили того, просто посмотреть… – он с пониманием подмигнул рыцарю. – Так сказать…

– Нет. – Филипп решительно топнул ногой. – Меня зовут Робер. Робер Бюрдет. Я прибыл из Испании, вот тебе крест!