Узник Кардиффа

– Извольте. – Филипп и сам понял, что в пылу диалога сказал лишнего, за что его вполне могли отправить на церковный суд, словно еретика. – Но у них, в отличие от нас, весьма мобильная кавалерия и широко применяются конные лучники, а их бронированная пехота намного превосходит нашу.

– Не спорю. Но они ведь постоянно вынуждены защищаться от кочевников. Наши доблестные братья в Палестине тоже стали использовать легкую кавалерию и конных лучников-сарацин. Да и вас, наверняка, они служат?..

– Служат. – Ответил де Леви. – Только, в отличие от Палестины, где у местного покоренного народа их мечети сравнивают с землей, у меня в графстве они свободные люди, а не рабы или крепостные, поэтому и защищают свою землю, а не служат кому-то…

– Стало быть, вы полагаете, что и русичи, и сарацины могли бы принести нам большую пользу?..

– Уверен в этом. Вот, помяните меня, граф, – Филипп перекрестился, – придет время, и именно русичи спасут нас от чего-нибудь или от кого-нибудь ужасного и смертельного…

– Вы, как я погляжу, сторонник вселенского мира. – Глостер вежливо склонил голову.

– Только хорошего, честного и прочного мира. Лучше уж война, чем худой мир… – Филипп переиначил поговорку на свой лад.

– А, простите за нескромный вопрос, граф… – он посмотрел на гостя. – Чего же тогда вы делаете здесь, в глуши грязной Англии? Не лучше ли вам отправиться в Византию или, на худой конец, к русичам? Ведь они, насколько я знаю, именно после прихода нас – норманнов, подаривших им порядок, понятие центральной власти и образованность, стали считаться пусть младшими, но все-таки членами большой семьи Европы-матушки?..

– Глупость. Здесь я только лишь для того, – Филипп готовился соврать и поэтому немного отвел глаза, – чтобы научиться всему хорошему, что есть от управления, заведенного вашим дедом и поддерживаемого вашим родителем, его величеством королем Генрихом, храни Господь его душу и даруй ему долгие лета. – Глостер заметил едва заметное движение глаз с собеседника, это его немного насторожило, но комплимент в адрес его деда и отца заставил его успокоиться и расслабиться, пропустив без должного внимания внезапное изменение в поведении собеседника. Филипп же парировал дальше. – Байки о том, что норманны привили мудрость и культуру диким русичам, отчасти легенда. Не спорю, именно они привели русичей в христианскую веру. Но, даже у нас в летописях записано, что Русь издревле считалась образованной и культурной державой, пусть и без внешних признаков власти, к которым привычны мы, но ведь ее и до норманнов называли «Страной городов»…

– Об этом я, признаться, не подумал… – Глостер был сражен собеседником, восхищался им все больше. – Вы победили меня, граф, сразили и… – он положил руку на ладонь графа, – покорили. Что вы желаете еще увидеть в такой глуши? Войну с дикарями-валлийцами?..

– Хочу немного отдохнуть перед обратной дорогой домой, пообщаться с вами, поохотиться на здешних медведей. Они, говорят, здесь какие-то особенные… – снова соврал де Леви.

– Самые обычные, что и везде. Только менее пуганые и чуть крупнее… – сухо заметил Глостер, который не был большим любителем охоты. – Может, еще что?..

– Честно? – Филипп неотрывно посмотрел ему в глаза.

– Да. Я рассчитываю на вашу честность и, в свою очередь, обещаю платить вам той же монетой. – Ответил Робер Глостер.

– Мечтаю посмотреть на вашего дядюшку… – ответил ему Филипп.

– М-да… – произнес Робер Глостер. – И не думал, что станут приезжать даже из-за моря, чтобы посмотреть на него, как на диковину…

Филипп возмутился подобному сравнению.

– Ну, знаете ли, граф Глостер! – Он легко ударил кулаком по столу. – Герцог не диковина. Герцог Робер Куртгёз для рыцарства является живой легендой… – он разжал кулаки, снова собрал эмоции в кулак и продолжил. – Для слова: мой знатный сарацин просто мечтает познакомиться с ним, ведь даже на окраины Европы дошли легенды о его храбрости…

– Действительно, – задумчиво и рассеянно отметил Глостер. – Чего-чего, а отваги моему дядюшке не занимать… – он отвел глаза в сторону входной двери и едва слышно сказал. – Слава Богу, что хоть с умом он не в таких ладах, как мой родитель…

– О чем это вы?.. – Филипп с удивлением посмотрел на Глостера.

– Да так… – он попытался перевести свои слова в шутку. – Небольшие мысли вслух… – он посмотрел на де Леви, широко и искренне улыбнулся. – Редко когда отвага и ум уживаются.

– Тот, в ком это сможет ужиться, – с поклоном ответил ему Филипп. – Станет величайшим государем мира.

– Мудрые слова умудренного жизнью сеньора. – Глостер отложил кубок, дав понять де Леви, что завтрак, который, по большому счету так и не начался, а превратился в милую, но насыщенную дискуссию, подошел к концу. – Мне, знаете ли, надо немного посидеть над корреспонденцией, присланной батюшкой. Не смею вас задерживать и ограничивать в желаниях. Вы – мой самый дорогой и желанный гость. Отдыхайте, расслабляйтесь, наслаждайтесь.

Филипп поднялся из-за стола и поклонился, собираясь покинуть комнату Глостера.

– Благородные слова и благородные жесты, граф Глостер. – ответил он.