Узник комнаты страха

Сестры с отрешенными лицами переносили туда-сюда стопки папок, врачи, одетые кто в зеленые, кто в голубые костюмы, шныряли из двери в дверь, иногда сталкиваясь друг с другом. Несчастные больные, как потрепанные птицы, ютились на стульях между входом и регистратурой. Вдоль стен, пугая смыслом своего предназначения, стояли костлявые каталки, карауля очередную жертву. На некоторых уже лежали пациенты, ожидая госпитализации. Каталки под ними, весьма довольные собой, торжественно поднимали немощных над землей, с радостью демонстрируя всему миру уязвимость живой плоти.

Это было не лучшее место, через которое стоило проходить, заканчивая смену, но Леонид каждый день покидал больницу через этот выход. Вовсе не потому, что переживал за несчастных. И не потому, что ему не хватало рабочего дня, чтобы насмотреться на страдания себе подобных. Все было гораздо банальнее. Парковка для машин работников больницы находилась рядом с приемным отделением.

Впереди уже совсем близко хлопали входные двери, когда зазвонил мобильник.

– Прилепа, ты на работе? Не уходи никуда! Ты нужен! Я тебе Павлова везу. Неофициально, ты понял меня?!

Прилепский, огорошенный, остановился, выслушивая без удовольствия всю тираду. Он даже не смог сразу сообразить, что ответить.

– Ты слышишь меня?! Прилепа, але!

– Прекрасно слышу.

– Ты где? В больнице, я надеюсь?

Леонид обреченно вздохнул, грустно обвел взглядом приемное отделение, развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно, в сторону своего отделения.

– Да, Торчилин, чтоб тебе пусто было, я в больнице. Жду. Но – давай быстро. У меня смена закончилась.

– Тем лучше. А быстро – это я от тебя требовать буду, ты понял? У меня дружбан кровь литрами теряет! Приготовь своих! Чтоб каталка уже около входа караулила, а сестрички – с милыми лицами и в перчатках. Чтобы сходу вежливо пулю вытащили и дырку красиво заштопали. Понял? Чтобы быстро! Через пять минут мы уже у тебя.

Учить хирурга порядку и скорости действий, адекватных ситуации – лишнее. Хирург лучше знает, как надо спешить.

– Светусь, сейчас друг наш примчится. У них ранение. Не оформляй. Сочтемся. Спасибо, дорогая. Лена! – Прилепский, ускорив шаг и на ходу раздеваясь, раздавал указания своим сотрудникам: – Отправь каталку на вход и пусть готовят – срочно! – первую. Дело не сложное, мы вдвоем справимся. Будь готова уже через три минуты.

Торчилин со товарищи появились, действительно, очень скоро. Живьем он был сейчас не такой резкий и шумный, как несколько минут назад в разговоре по телефону. Командир был сосредоточен, аккуратен и молчалив. Пока везли Павлова в операционную, он не сказал ни слова. На месте только сказал как отрезал, не допуская возражений, что останется тут, хотя и понимает, что ничего страшного – всего-навсего задета крупная вена.

Когда Прилепский сказал ассистентке: «Заканчивай» – и пошел мыть руки, Сергей направился следом за ним.

– И где его так угораздило? – спросил, скорее из вежливости, чем из любопытства, Леонид.

– Одну точку Мураталиева тряхнуть попробовали. Сегодня нам повезло.

– Если забыть про Олега, я полагаю, – поправил его доктор.

– Ни хрена не «забыть»! Он живой остался. А на ноги ты его поставишь. Так что все гуд.

– Что нашел у Марата?

– Да хрень всякую, но для того, чтобы за задницу его подцепить – достаточно. К тому же еще и оружие. Если я намекну, что сдам его эфэсбэшникам, ему придется крутиться, как ужу на сковородке. У тебя сколько сейчас есть, чтобы в его сеть от нашего имени засунуть?

– Думаешь, не живым баблосом брать, а наш товар на его точки пристроить?

– Думаю и то, и то сделать. А товар он для нас без своих процентов будет двигать, не открутится. По нашим ценам. Не обсуждается! Я проверю. Так ты мне дашь чего? Я прям сейчас к нему пойду.

– Идем в кабинет. Разговор есть. Это важно. Препараты, кстати, там же. Куда положишь-то? Ты пустой! Ладно, проехали, найду тебе пакетик с сисястой няшей. Будешь с ним как педик!

– Иди в задницу, Прилепа! Товар-то чистый? Прикрыл?

– По бумагам все нормально, не дернутся и никто ничего не заподозрит, если всплывет. У меня всегда все шито-крыто. Но разговор важный, Торч. Ко мне сегодня Дед приходил. Дело у него новое повисло. Слыхал уже?

– Про Асанова? А то! Конечно слыхал. Но ты-то тут при чем?

– А в Эрланушке, знаешь ли, следы нашего товара нашли.

Торчилин присвистнул и даже потянулся задумчиво почесать за ухом.

– Старик пока что только расспрашивал, мог ли кет убить Эрлана. Точнее, выяснял, была ли у покойного предрасположенность к такому исходу. О подозрениях он ничего не говорил.

– Прекрасно! По ходу, раз не обошлось без наркоты и труп знаменит, то пока я по делам семьи бегаю, нас под приказ уже подписывают.

– А больничку сейчас трясти начнут. И начнут с хирургии и с анестезиологов. Ну, может, психам еще достанется на орехи.

– К гадалке не ходи! – согласился Торчилин. – Но ты же говоришь, что все шито-крыто. Так что – не сцы!

– У нас все чисто, это правда. За больницу я не боюсь. Но о новых поставках пока думать даже не думай.

– Ладно. Погодим. Хорошо, что это успели вынуть.