Узник ночи

Странные параллели бывают в жизни, решил он, выходя. Когда он покидал ее в последний раз, он знал, что вернется к ней, и боялся этого. Теперь он знал, что не вернется… и тоже этого боялся.

Так много недосказанностей. Так много потерь, которые никогда не будут возмещены.

«Почему люди всегда узнают множество важных вещей слишком поздно», — подумал он.

Глава 11

ВЕЗДЕХОД НЕССЯ ПО ЕЩЕ БОЛЕЕ ПЕРЕСЕЧЕННОЙ, но такой заросшей местности, подпрыгивая, как взбрыкивающий мустанг.

Несмотря на то, что Амари держалась за ручки сиденья — потому что другим вариантом было держаться за Дюрана — она подпрыгивала вверх-вниз, и ее задница подскакивала и приземлялась мимо центра сиденья так много раз, что она прочувствовала своими ягодицами всю поверхность кресла. Хуже того, рев двигателя сводил ее с ума. Пронзительный, сотрясающий барабанные перепонки вой был слишком похож на сигнал тревоги, которая и без того вибрировала в ее теле и мозгу, поэтому адреналин зашкаливал.

Она не выдержит ни секунды промедления. И все же выбора не было, рассвет наступал им на пятки и впереди у нее, так или иначе, было несколько часов бездействия, пока ее брат находился у Чэйлена. Это было похоже на кошмарный сон, в котором ты пытаешься добраться до дома, но препятствие за препятствием сбивает тебя с ног: сломанные машины, заблокированные дороги, неверные направления, за которыми следуют запертые двери с ключами, которые не подходят к замку.

Когда три дня назад ее брат не вернулся на рассвете, не ответил на звонок мобильного, ничего не опубликовал в соцсетях и не появился к полуночи, Амари пошла в его комнату в их общей квартире и выдвинула нижний ящик комода. Там, среди его запасных футболок, поношенных джинсов и фланелевых рубашек, лежал конверт, подписанный его неаккуратным почерком: «На крайний случай».

Около девяти месяцев назад, уходя на ночь, он сказал ей, что хочет быть уверенным, что она всегда знает, где он. Она спросила его, для чего, по его мнению, нужны сотовые телефоны. Но в тот раз Алан стал серьезным и рассказал ей о конверте. Больше она об этом не думала.

Вот как она связалась с Чэйленом. Она набрала десятизначный номер, принадлежащий другому штату, и, после нескольких звонков, обнаружила, что разговаривает с «работодателем» Алана.

Она знала, что ее брат торговал наркотиками. Поначалу, когда в его карманах начали появляться туго скрученные пачки денег, а потом и новый телевизор размером с олимпийский плавательный бассейн, она отказывалась слишком пристально смотреть на то, чем он, возможно, зарабатывает на жизнь. Это была одна из тех вещей, также, как и его сексуальная жизнь с разными женщинами, о которых она решительно отказывалась думать.

Но потом он начал употреблять.

Остекленевший взгляд. Отрывистая речь. Растущая паранойя.

И, наконец, человек — Ролли, начал захаживать к ним.

Однажды ночью ей пришлось поговорить с Аланом о нем. Как только этот дерганый, беззубый, вонючий человек ушел, она разругалась с братом, и он пообещал, что все прекратит. Абсолютно все.

Пять ночей спустя он исчез.

Шесть ночей спустя она вскрыла конверт. Сделала звонок. Заключила сделку.

Выслеживая Ролли, она узнала о торговле с несовершеннолетними, что заставило ее чувствовать себя больной, потому что не было никакой возможности, что ее брат не занимался тем же. Потом трейлер и обезглавливание. Долгое путешествие у Чэйлену.

С той секунды, как она закончила первый разговор с Завоевателем, она измеряла время, как часы Ролекс, понимая, что ее брат, все равно, что пострадавший в аварии, а она — единственная «скорая помощь», способная спасти его.

Считала каждый час, каждую секунду…

Но теперь, после такого поворота, как новое задание Чэйлена, которое, вероятнее всего, было самоубийством, она мысленно вернулась туда, где выслеживала Ролли и пыталась понять, как убить его: ждала с условной бомбой на коленях и тикающие минуты сводили ее с ума.

Пока ее хлестали ветки и лианы, а незнакомец увозил ее все глубже в лес, она пыталась найти выход из положения.

Она похлопала Дюрана по плечу. Когда он не ответил, она постучала сильнее.

Его бородатое лицо повернулось к ней. Перекрывая шум, он сказал: «Скоро уже…»

— Стой! — завопила она. — Остановись сейчас же!

— … ранило?

Она явно пропустила «тебя» в начале фразы. — Мы должны обдумать все! Должен быть способ…

Когда он проигнорировал ее, и сосредоточился на сплетении зарослей впереди, она поняла, что если она заставит его остановиться только для того, чтобы поболтать, это ни к чему не приведет, она только потеряет то, что не могла потерять — все равно, как выживший в авиакатастрофе в пустыне использовал бы остатки воды, чтобы умыться вместо того, чтобы напиться.

Но, черт побери, когда, черт возьми, она добьется хоть какого-то прогресса?

Наконец он замедлился. Потом остановился.

— Слезай, — сказал он.