Узник ночи

Дюран высунулся наружу и прикрепил камуфляжную драпировку обратно. Затем закрыл дверь хранилища и ввел код замка. Хорошая новость заключалась в том, что другого выхода не было. Это же было плохой новостью. К счастью, стражникам Чэйлена пришлось отступить из-за приближающегося солнца. Он не хотел, чтобы Завоеватель узнал об этой пещере.

— Черт, — пробормотал он.

Женщина развернулась, ее волосы, собранные в хвост, описали широкую дугу позади головы.

— Что?

— Я хотел взять ножницы у Некси. — Он снял рюкзак и почесал бороду. — Мне нужно избавиться от всех этих волос, прежде чем мы проникнем внутрь комплекса. Когда она уставилась на него, он нахмурился: — Что?

— Полагаю, ты действительно отведешь меня туда.

— Да, так и будет. — Он сел на пол, скрестив ноги. — Давай поедим и немного поспим. После того, как наступит ночь, у нас не будет возможности передохнуть, пока ты не получишь то, что хочет Чэйлен, или не умрешь, пытаясь это сделать.

Подойдя к нему, она убрала пистолет, но пульт по-прежнему держала в руке.

— Можешь расслабиться. — Он достал из рюкзака бутерброды, сделанные ей вместе с Некси. — Если бы я хотел причинить тебе боль, зачем бы я стал давать тебе калории.

— Как далеко мы находимся? — спросила она, принимая то, что он протягивал, и придерживая пульт. — Сколько нам еще ехать?

Разочарование, которое не имело никакого смысла, вызвало в нем желание поспорить с ней о том, что он не собирается на нее нападать, но он начал есть, чтобы не тратить попусту слова и воздух.

— Не так уж далеко.

— Насколько?

Когда она уставилась на него, он понял, что это справедливый вопрос. Черт возьми, после всего, что он видел и испытал в секте, он слишком хорошо знал, какие опасности подстерегают человека, отдающего свою жизнь в чужие руки. И его так и подмывало рассказать ей все: о том, где находится потайной вход в подземный комплекс, и каков будет план действий после того, как они взломают систему безопасности, о том, где хранится ненаглядная Чэйлена, и как будет происходить отход.

Но при полном раскрытии информации возникало две проблемы.

Во-первых, прошло двадцать лет, и, хотя он знал, что культ все еще существует — потому что Даавос слишком наслаждался своей ролью полубога, чтобы когда-либо отказаться от нее — неизвестно, что изменилось с тех пор, как Дюран был здесь в последний раз. Информация могла устареть за это время, и без него, кто знает, как пойдут дела? Ее может ждать сокрушительный провал.

Вторая причина, по которой он помалкивал? Он должен оставаться незаменимым, потому что это его единственный рычаг воздействия на нее. Недалек тот момент, когда, после того, как они совместно проникнут в комплекс и избегут поимки, их цели разделятся: ей нужно будет заполучить ненаглядную, а у него появится единственный шанс отомстить.

Невозможно было представить сейчас, как именно произойдет раскол, из-за того, что Чэйлен устроил все так, что она должна была вернуть Дюрана обратно в темницу. Но он туда не вернется ни за что. И он должен был удостовериться, что сможет поставить ее в такое положение, когда ей придется сделать выбор: жизнь ее брата или свобода Дюрана.

Это был его единственный шанс.

Поскольку такова была мрачная реальность их «отношений». Он подумал, как иронично, что его путь к свободе заключался в убийстве другого. Свободой был не безопасный дом, не наличие пары и даже не отсутствие физической боли, свободой была возможность убить своего отца за все, что он сделал с его мамэн. А если он выберется из этой переделки живым?

Он собирался вернуться в замок Чэйлена. Но не как пленник.

Так что нет, он не предоставит ей больше информации.

Внезапно глаза Дюрана опустились к ее губам, и мысль, которая была по-настоящему бесполезной, исключительно ненужной, молнией пронеслась в его голове: он хотел бы предоставить ей другие вещи: его кровь, например, или… близость.

Эта неподходящая мысль, заставила его вспомнить тот момент, когда он впервые почувствовал ее запах. Было что-то особенное в этой женщине, что-то, что возбуждало его, и он не мог это объяснить. В те времена, когда он был в секте, секс был запрещен — по крайней мере, до тех пор, пока сам «великий» Даавос не участвовал в нем.

Дюран всегда был слишком озабочен спасением своей мамэн, чтобы волноваться об этом запрете или о чем-нибудь, что могло бы хоть ненадолго отвлечь его внимание. А потом, в темнице? Вены тех женщин означали выживание, а не влечение.

Эта женщина… Амари… изменила все для него. Не то чтобы кто-то из них был в состоянии что-то предпринять. Или, в ее случае, хотя бы быть склонным к этому.

— Воды? — спросил он, протягивая бутылку.

***

«Наверное, так себя чувствует консервированная кукуруза», — подумала Амари, жуя бутерброд и оглядывая сплошной металл, который ее окружал.

Бункер был сделан из стальных листов внахлест, заклепанных вертикальными рядами болтов. По какой-то причине, аккуратные ряды шестиугольных головок болтов напомнили ей ряды пуговиц, аккуратно застегнутых на спинах старых викторианских платьев, висевших в шкафу ее мамэн.