Узник вечной свободы

   – Вовсе ты не страшная. Чего зря на сėбя наговариваешь? - я присмотрелся к ней: светлые густые волосы, бесхитростные карие глаза, нос картошкой,толстыė губы и мозоли на крепких руках – хорошенькая девчонка шестнадцати лет.

   Подол заляпан яблочным вареньем. Должно быть, она славная хозяйка, печет вкусные пироги.

   Я облизнулся, вспомнив яблочный пирог Ульяны Никитичны.

   Настя решила, что мне захотелось ее съесть. Попятившись, она выронила мясо из рук.

   – Да не голодный я. Не робей. Мы, упыри, как кошки, умываемся языком, - я вложил теплый котелок в трясущиеся пальцы девушки.

   Настя выпила чай и улыбнулась, согревшись.

   – Быстро ты приручил девицу, - в кладовку заглянул Оса. - Как синичка клюет с руки. Обыкновенно наши узники плюются едой и плескают воду в лицо.

   Рано он вернулся с охоты.

   Я вытеснил его из пещеры. Обычно Осип меня слушался, но в этот раз течение его запаха подпрыгивало штормовой волной.

   – Поведай секрет, как умаслил девицу? – Оса почтительно отступил к водопаду.

   Летящие в лицо капли вынуждали его жмуриться.

   – Глупышка мечтает о богатом женихе, – мне было выгодно, чтобы Оса вспомнил отрывок подслушанного разговора. - Я обещался взять ее в жены и сделать одной из нас. Наплел ей, что храню в подземелье десять сундуков золота. Дурочка растаяла как снежная баба. Хоть сейчас ее кусай – не пикнет.

   Улыбка одобрения коснулась поджатых губ Осы:

   – Поделился бы, выдумщик... Ради скрепления дружбы.

   – Девка вся мoя. Мне ее атаман преподнес. Ни с кем не стану делиться, – категорично отказал я.

   – Я большой доли не отъем. Всего чуток, - Оса артистично схватил себя за горло. – Во как надо. С позапрошлой зимы людской крови не вкушал, а в прежние времена ей одной жил.

   – Ни капли не получишь. Понял?!! – я сморщил нос и выпустил клыки. – Не подходи к кладовке,и остальным передай, чтобы не докучали прошениями. Моя добыча,и мне одному ее полагается есть.

   “Ну и жадоба ты, Тихон!” – прочел я в прищуренных глазах Осы.

   К пещере медленно ползла мокрица, скрипя хитиновой броней туловища. Оса размазал ее ладонью и скрылся за водопадом.

   Настоятельное увещевание не донимать меня просьбами поделиться едой не нашло отклика среди вампиров стаи. Вслед за Οсой меня начали обхаживать Нюша и Лаврентий, чуть позже “проснулись” Пятак, Глаша и Шурочка. Не претендовала на раздел Настиной крови только Регина, и то из уважительного страха перед Демьяном.

   “Пусть меня считают за последнего жмота, а девчонку я им не выдам”, –размышлял я, сидя как цербер возле кладoвки. Вместо пoлноценной охоты в лесу я перебивался горными сурками, а мой мозг, отвергнувший необходимость сна, придумывал план возвращения Насти домой.

***

На третью ночь, дождавшись ухода стаи в лес, я освободил Настю и привел ее к водопаду через потайной вход.

   – Сегодня ты должна выехать из Волочаровска! Впредь никогда сюда не возвращайся. Если упыри тебя найдут, обоим нас придет конец. Скажи родителям, охотникам, что волшебное место тебя не принимает, что плохо тебе здесь и душно, и невыносимые кошмары снятся по ночам. Скажи, что увядаешь здесь. Но – ни слова обо мне, и обо всех нас. Поняла? Не то найду тебя и более не пожалею.

   – Я уеду нынче же. К тетке… она живет в Великих Луках, - дрожащим шепотом произнесла взволнованная Настя. - Благодарю тебя, Тихон.

   – Нигде не вспоминай обо мне, – я посмотрел в ее глаза внушающим взглядом.

   – Для всего люда о тебе забуду, а сама всегда буду помнить.

   Сняв с девушки платье, я надел на нее давно не стиранную длинную рубаху и отрезал заговоренным клинком ее косу. Приказал Насте оставаться на месте, а сам сбегал в можжевеловую рощу и откопал припрятанного там обескровленного кабана. Содранную с кабана шкуру я вернул в землю, а тушу нарядил в платье и лентами прикрутил к ней косу.

   Я бросил тушу в реку на радость голодным угрям, после чего смыл кабаний запах с кожи, надел чистую рубашку и вернулся к девушке.

   Напомнив, что она не должна бояться, я сделал глубокий надрез клинком на ее шее. Настя пронзительно закричала. Артериальная кровь хлынула на меня ярко-красным фонтанчиком, заливая грудь и живот и вскрывая застарелые язвы души. Я cделал пару маленьких глотков и зализал порез, не оставив от него следа. Настя просияла благодарственной улыбкой, когда я поднял ее на руки.

   Я спрыгнул с девушкой на берег, опустил ее в обмелевшую реку, свободную от пожиравших кабана угрей,и кивком обозначил, что ей пора уходить. Помахав на прощание рукой, Настя подняла оставленные мной сапоги, которые она должна была надеть на берегу для маскировки запаха,и побежала вниз по течению к узкой расщелине между горами.

   Стая обычно подходила к пещере с противоположной стороны. Я надеялся на то, что неписаное правило не нарушится, и на то, что Настя никому не расскажет обо мне и уедет из Волочаровска.

   Крик девушки привлек стаю. Вампиры прервали охоту. Они все ещё рассчитывали на мою щедрость и на дружескую солидарность, но поняли, что припозднились, увидев меня у края пропасти – испачканного кровью и разомлевшего от приятного волнения.