Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия

Начните с пустого холста. Набросайте в общих чертах формы мужчин, женщин и детей. Скройте привлекательную индивидуальность каждого лица. Сотрите все намеки на мириады знаков любви, надежд и страхов, играющих в калейдоскопе каждого конкретного сердца. Искажайте улыбку губ до тех пор, пока она не образует обращенную вниз гримасу жестокости. Доводите до крайности каждую черту, пока человек не превратится в зверя, вредителя-паразита или насекомого. Заполните фон злыми фигурами из древних кошмаров – чертями, демонами, прислужниками зла. Когда таким образом ваш образ врага будет готов, вы сможете убивать, не чувствуя вины, убивать без стыда.

Сэм Кин. Лица Врага. 1986 г.

Физическое уничтожение целых племен или этнических групп происходило на протяжении всей истории человечества. В Книге Самуила «Ветхого Завета» (15:3) упоминается наказ бога поразить племя Амалека и уничтожить все живое в этом племени[180]. Чингисхан и Тамерлан известны учинявшимися ими массовыми убийствами. Крестовые походы обычно начинались резней евреев и заканчивались – в случае успеха – бойней мусульман[181]. Во времена Тридцатилетней войны (1618–1648) была уничтожена больша́я часть населения Германии.

Различные эпизоды массовых убийств XX века имеют много общего и друг с другом, и с примерами индивидуального насилия. Независимо от того, действуют люди в группе или индивидуально, у них есть встроенные в сознание ментальные категории, определяющие, что такое хорошо и что такое плохо; что правильно, а что – нет. Обычно все это сопровождается воспоминаниями о нанесенных ранее обидах. Когда люди несут тяжелые потери или ощущают серьезные угрозы – неважно, реальные или воображаемые, их ментальные категории сводятся к самым примитивным, трансформирующим противостоящий им «вредоносный» объект в образ Врага. Подобного рода примитивизация также может происходить под воздействием кого-то другого, например национального лидера. В результате люди мобилизуют себя на действия по исправлению ситуации: на изгнание, наказание или на уничтожение Врага.

Люди преодолевают свои естественные внутренние тормоза, запрещающие причинять вред другим или убивать их, отталкиваясь от убеждений о допустимости этого; убеждений, которые служат оправданием агрессивному поведению. А затем в ход идут любые доступные инструменты и орудия для достижения своих целей: ножи, пистолеты, пушки, бомбы.

Массовые убийства и преследование происходят по тому же сценарию. Гонители впитывают в себя систему убеждений, основанную на примитивном противопоставлении добра и зла, которая клеймит стигматизированную группу как «чужаков». А накопленная их культурами на протяжении веков информация порождает воспоминания о прежних злодеяниях – реальных или воображаемых – тех, кто отнесен к «чужой» и уязвимой подгруппе. Хотя проистекающие из такой информации негативные образы могут в течение очень долгого времени оставаться латентными или существовать в «умеренно-активной» форме, внешнее воздействие способно привести к тому, что они «расцветут пышным цветом» и полностью активизируются.

Целый ряд внешних обстоятельств – экономические неурядицы, войны, политическая пропаганда – может активировать примитивные убеждения и преобразовать образы, связанные с «чужой» группой, в образ Врага, который только усиливается, если политические лидеры в это время проповедуют и навязывают идеологии, базирующиеся на политических, социальных или расовых предрассудках.

Возникает и насаждается калейдоскопический набор ассоциаций с Врагом: заговорщики, лжецы и обманщики, манипуляторы. Когда стигматизированная группа становится реально значимой в экономической или культурной жизни страны, ее обвиняют в стремлении узурпировать политическую или экономическую власть, присвоить себе или подменить традиции народа.