Узники утлого челна

Зеркала возле умывальника не наблюдалось. Наверное, дабы больные не пугались своего внешнего вида…

Прополоскал рот, побрызгал водой в лицо, вытерся сухим полотенцем.

Полотенце украшал вышитый розовыми нитками лик Додолы.

Не очень уважительное отношение к своей главной богине, прямо скажем!

А коли полотенце – для ног?

Впрочем, на полотенцах для ног в обители, наверное, – лик Семаргла… С додолок станется!

Обратный путь оказался более трудным, и, добравшись до кровати, Свет испытал чувство неимоверного облегчения.

Какая же все-таки мерзость, эти болезни! Не позавидуешь Остромиру. Он-то, в эдаком возрасте, должен и вовсе страдать от великого множества болячек. Ведь боги не дают вечной жизни индо Кудесникам. Впрочем, буде бы они устроили подлунную таким образом, в Кудесниках у нас и поныне пребывал бы Любомысл Треух. Интересно, в какую бы тварь он превратился за полтысячи лет?.. Нет, брате, слава богам, что все эти остромиры и любомыслы не вечны! Иначе жить было бы совсем тоскливо!

Свет заправил пижаму в штаны и лег.

Что-то слишком часто его стали посещать такие мысли. В не столь уж давние времена он бы наверняка назвал их отъявленной крамолой. Но с некоторых пор они крамольными не казались…

Скрипнула дверь. В палату вошла Забава с подносом в руках.

Поднос прикрывало расшитое петухами полотенце – явно у додолок слабость к оным предметам гигиены.

Забава улыбнулась хозяину.

И Свет решил не тянуть кота за хвост. Пусть очередная попытка реализовать волшебную манипуляцию окажется не менее бессмысленной, чем желание ползучего гада взвиться над весенним лесом. Пусть… Есть ли в жизни более тоскливое занятие, чем ждать да догонять?!

Свет включил Зрение.

И замер – Забавины волосы тронуло легкое призрачное сияние. Даже и не сияние вовсе, а так, легкая звездная пыль в безлунную ночь, Млечный Путь, падающий за окоём… Не зная о существовании Зрения, он бы ничего и не заметил.

Забава, глянув на него, встревожилась:

– Что-нибудь случилось, Светушко?

– Случилось? – Свет улыбнулся ей. – Да вроде все справно…

Забавина тревога тут же переплавилась в откровенную радость.

– Ой, вы, кажись, и в самом деле пошли на поправку. Какая отрада! Я вас сейчас кормить буду. Хотите трапезничать?

– Еще как!

По-прежнему сияя, девица поставила поднос на прикроватную тумбочку, сняла с него петухов. На подносе угнездились глубокая тарелка рисовой каши, большая кружка чая, бутерброды с сыром и нарезанная скибками четвертинка арбуза.

– Ого! – сказал Свет. – Мне уже позволено есть не только кашу.

Забава придвинула к кровати табуретку, села, зачерпнула ложкой в тарелке.

– А может быть, я… – начал Свет и осекся: до него вдруг дошло, что, отказавшись есть с Забавиных рук, он лишит девицу еще одной маленькой радости.

И потому он безропотно сделал глоток.

А потом все-таки отобрал у служанки ложку.

Каша, бутерброды и чай были хороши. Арбуз же показался и вовсе восхитительным, и в этом было еще одно несомненное доказательство, что больной выздоравливает. Однако радоваться пока рано.

Окончательно он выздоровеет лишь тогда, когда к нему в полном объеме вернется Талант.

А имеющая полное право на радость Забава между тем не умолкала:

– Ваша рана, Светушко, быстро зарастает… Ива – справная лекарица. Мертвого на ноги поставит… Ныне мы с нею ходили на рынок, арбуз оттуда. А завтра я принесу вам слив и груш… Или чего вы еще пожелаете? Я взяла с собой деньги.

Свет проглотил откушенный арбузный ломоть:

– Вы ходили на рынок? – Придержал Забавину десницу со следующим ломтем.

– Да, – кротко сказала Забава. – Здесь вас не могут кормить фруктами и ягодами по выбору. Ведь у додолок лечатся бедняки да нищие.

Свет взял петухов, отер с подбородка арбузный сок.

– Я вас очень прошу, Забавушка, ни в коем случае не покидать стены обители. Очень прошу, краса моя. Индо настаиваю!

Синие глаза расширились в тревоге, но девица тут же легкомысленно махнула рукой:

– Как же?.. Вам ведь нужны фрукты и овощи. Быстрее поправитесь. Медку вот надо будет купить…

Свет сжал перстами ее липкую десницу:

– Наймите кого-нибудь. Но сами за ворота обители ни ногой! Ведь нас с вами наверняка ищут.

Тревога опять обернулась улыбкой, однако на сей раз улыбка получилась откровенно виноватой.

– Хорошо, – Забава выдернула десницу, – боле я на рынок не пойду. Попрошу Иву. Ее-то никто не ищет.

– И никуда не пойдете! – твердо сказал Свет, сотворив новое заклинание.

– И никуда не пойду, – эхом откликнулась Забава.

Свет пытался понять, сработало ли внушающее заклятье, но вдруг накатила слабость. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, чело оросилось холодной испариной, голову затопило расплавленным свинцом.

Свет, борясь с немочью, глянул на Забаву.

Та должна была тут же схватиться за полотенце, закричать: «Светушко! Что с вами?» – но продолжала сидеть, по-прежнему сжимая в деснице арбузный ломоть, похожая на сонную куклу.

И тогда Свет облегченно вздохнул.

Все-таки необходимое заклятье получилось. Теперь можно и выкинуть перед немочью белый флаг.

Свет опустил голову на подушку: флаг был выкинут немедленно и безо всяких усилий.