Узники утлого челна

– Кудесник, давайте…

А что давайте? Чем он мог сейчас помочь этому гиганту?

Как ни старайтесь, а коли ваша Семарглова Сила мизерна, то и рыпаться бессмысленно!

Кудесник снова прикрыл глаза:

– Подождите… брате… Мне… надо… передохнуть… Еще… назад… идти…

Кудесник отдыхал минут пять.

Буривой стоял над ним и почти не дышал.

Наконец Кудесник шевельнулся:

– Что ж, брате… Я весьма доволен вами. Большего вы тут и сделать не могли.

Он посидел еще несколько минут. Потом поднялся:

– Поставьте стул на место.

Стул вернулся к окну.

– Идемте, брате. Больше нам тут делать нечего.

Буривой подхватил свой баул и Остромиров чемодан. Двое волшебников вышли из палаты и двинулись по коридору.

С каждым шагом походка Остромира делалась все увереннее. Подошли к столу дежурной лекарицы.

Та взглянула на посетителей и замерла, превратившись в живую куклу.

Кудесник мягко взмахнул перед ее лицом десницей.

– Сударыня, вы нас ввек не видели. И ввек не вспомните. Ныне ввечеру никто Олега Лощину не посещал.

Девица ожила и полезла в ящик стола, достала оттуда какую-то склянку и принялась разглядывать на свет.

Рядом с нею сейчас явно никого не было.

Потом эта же процедура повторилась со стражником. Разве лишь вместо склянки он вытащил из стола книгу в потрепанной обложке и раскрыл ее.

Ведь он был на посту один-динешенек – можно и развлечься чуть-чуть, впереди долгие часы ночного дежурства.

Двое волшебников покинули больницу и подошли к ожидающей их трибуне.

– На Лиговскую, к Центральному вокзалу! – скомандовал Кудесник.

Забрались внутрь экипажа, удобно разместились на сиденье.

Буривой ждал, что сейчас у Остромира начнется реакция, и придется выслушивать массу раздраженных слов.

Однако Кудесник отнюдь не выглядел раздраженным. Наоборот, принялся умиротворенно насвистывать «Я у мамочки платочек утащила…»

Похоже, никаким магическим похмельем и не пахо.

Да, экая глыба! Как жаль, что он уже столь стар и, по слухам, изрядно сдал в последнее время… Каков же он был в более молодые годы!

Когда трибуна остановилась у здания вокзала и Буривой расплатился с любезным, Кудесник сказал тому:

– Вы, сударь, ввек нас не видели.

Любезный молча тронул лошадей.

– Возьмите-ка мне, брате, билет на ближайший курьерский до столицы, – сказал Кудесник Буривою. – А я пока посижу, подышу морским воздухом. Чухонский залив ведь – не Ильмень, тут, в Ключграде, чувствуется особый аромат. Давно не приезжал сюда ранней осенью…

Буривой оглянулся вокруг. И вправду – над портовым городом раскрывала свои объятья золотая осень.

На привокзальной площади шуршали желтеющей листвой тополя. На клумбах тихо умирали цветы.

Кудесник сел на скамеечку под одним из тополей.

А Буривой помчался в билетную кассу.

Когда он вернулся, Остромир все еще сидел на скамеечке, умиротворенно поглядывая на суетящихся вокруг отъезжающих, провожающих и встречающих.

– Курьерский через двадцать минут, Кудесник!

– Очень хорошо, брате! – Остромир встал. – Я потихоньку пойду на перрон. Сопровождать меня не нужно. Вы возвращайтесь в гостевой дом. Завтра еще раз навестите нашего больного. Буде с ним все останется без изменений, можете возвращаться в столицу. Буде что-то изменится, немедленно сообщите мне. Повторяю, о моем визите в Ключград никто не должен знать. Все понятно?

– Понятно, Кудесник.

– Вот и чудненько! Оставайтесь с миром, брате! Я очень доволен вашей работой в Ключграде!

– Счастливого пути вам, Кудесник! Я сделаю для вас все возможное!

Буривой с трудом сдержался, чтобы снова не пасть перед Остромиром на колени и не облобызать ему десницу.

– Ну-ну, брате! – Тот потрепал его по плечу. – Я не сомневаюсь в ваших устремлениях на благо Великого княжества Смоленского.

И потопал ко входу в вокзал.

Буривой проводил его взглядом и принялся ловить трибуну.

19. Взгляд в былое: Великое Прорицание

Великое прорицание считалось ровесником Ордена дочерей Додолы.

Впрочем, буде стремиться к вящей точности, оно было чуть старше Ордена, поелику оный и родился токмо потому, что к основательнице его, матери Ладе, ведьме, жившей в семьдесят втором веке, явилась сама Додола и предсказала грядущие изменения в колдовских делах.

«Возрадуйтесь, дочери словенские, – гласило Великое Прорицание, – ибо придет к вам Волшебник С Собачьей Раною, и введете Его в искус, и поможете Ему в начинаниях Его, и прольется великая кровь в подлунной, но настанут благословенные времена, ибо всякая любовница останется ведьмой, и всякая мужняя жена останется ведьмой, и всякое насилие впредь не будет угрозою вашему ведовству».

Увы, Додола не сообщила матери Ладе, когда именно настанут сии «благословенные времена», зато объяснила, каким образом следует организовать дело, чтобы мужи-волшебники до поры до времени не сумели помешать Великому Прорицанию сбыться.

А в том, что такие попытки обязательно будут предприниматься, было ясно любой колдунье, поскольку бесчисленное количество обладательниц Таланта лишилось оного на любовном ложе – как добровольно, так и силою.