Узоры на коже

И, быстро напялив на себя шмотки, иду к входной двери, за которой, знаю это, топчется Полин отец. Да уж, точно не так я представлял в своей жизни общение с родителями невесты, но даже, если Юрию не понравится перспектива видеть меня своим зятем… Срать я хотел на его мнение. Полина будет моей женой, она родит меня сына и дочку, а потом снова сына. А дедуля моих детей, коли выделываться не перестанет, пусть катится лесом.

Распахиваю дверь и натыкаюсь взглядом на своего гостя, стоящего спиной, облокотившись на перила.

— День добрый, — говорю, хотя он ни хрена не добрый, если ко мне приходят без приглашения такие гости. Но, ладно, не зря же меня вежливости и хорошим манерам родители учили.

Обуховский медленно поворачивается и бесконечно долгое мгновение смотрит прямо мне в глаза.

— Здравствуйте, Павел, — кивает, а во взгляде лёд. На идеально выбритом лице ни единой эмоции, а на светло-голубой рубашке и летних брюках в тон ни единой складочки. Не человек, а манекен из ЦУМа. На мне же мятая майка и старые, но удобные джинсы, что, впрочем, роли никакой не играет.

— Где моя дочь? — Осматривает с ног до головы, взглядом ощупывает, как будто я, как минимум, съел Полину.

— С ней всё хорошо, не стоит беспокоиться.

— Предлагаешь на слово поверить? — Заламывает бровь и усмехается. — Ну, ладно… В дом, я так понимаю, не пригласишь?

— Скатерть белую не успел погладить, так что нет.

— Пошли поговорим тогда… на нейтральной территории.

И, не дожидаясь моего согласия, спускается вниз по лестнице. Чёрт с ним, хочет поговорить, значит пообщаемся. В конце концов, должен же кто-то сообщить дражайшему родителю, что его дочь замуж выходит.

* * *

Выбор места для разговора весьма любезно предоставили мне, и я даже грешным делом хотел направить наши стопы в "Бразерс", но передумал. Пусть это было бы весьма забавным приключением, всё-таки, боюсь, к такому экстриму будущий тесть явно не готов. Не станем настраивать потенциального родственника против себя ещё больше.

Потому решил не выделываться и отвезти его туда, где живёт часть моего сердца — в студию. Это моё детище и нечно большее, чем просто способ заработать на хлеб. Да и, в конце концов, в любом случае необходимо поехать туда, ибо отпуск-больничный и так затянулся до неприличия. В наше время бросать любимое дела столь надолго — непозволительная роскошь. Правда, пока лежал в больнице, телефон разрывался от звонков взволнованных клиентов, многие из которых активно записывались на сеанс, точно моя несостоявшаяся смерть сподвигла их набить себе ещё пару татуировок. Полина активно помогала, и в итоге всё-таки согласилась пойти работать в мою студию администратором. Как говорится, не было бы счастья.

— Хм, уютненько, — заявляет Юрий, переступив порог. Удивительно, но на лице нет извечной брезгливости, непривычно так.

— Думали, я в зассатом подъезде малолетней гопоте матюги на задницах накалываю?

Юрий хмыкает и криво улыбается:

— Да нет, почему же? Я о тебе довольно много знаю, и о студии этой знал прекрасно, только внутри подобных…кхм…заведений ни разу не был.

— Всё когда-то бывает впервые, — изрекаю, набившую оскомину, банальность. — О чём поговорить хотели?

Но он молчит, лишь ходит из угла в угол, рассматривает картины на стенах, что-то под нос себе бурчит, щурит синие глаза. Не мешаю человеку приобщаться к прекрасному и начинаю перебирать инструмент. Надо заказать пару новых машинок, образцы кожи для практики студентов, новые краски. Нужно двигаться вперёд, развиваться и обучение талантливой молодёжи — именно то, чем хотел бы рискнуть заняться. А если я чего-то хочу, я этого добиваюсь, по-другому не умею.

— Весьма неплохо, это я тебе как искусствовед говорю, пусть и вынужденный некогда сменить вектор жизни, — заявляет, не глядя в мою сторону. — Почему живопись бросил?

Искусствовед? Вот это неожиданная подробность его биографии.

— А я разве бросил? — указываю подбородком на стену, увешаную картинами. — Мне кажется, очень плодотворно совмещаю. Да и художественная татуировка тоже искусство, нет?

— Ну… Я всё-таки привые мыслить иными категориями, — неопределённо машет рукой и пожимает плечами. — Но, в общем-то, ты прав, в этом моменте я тебя прекрасно понимаю. Когда хочется жрать, и не на такие жертвы способен. Да и если верить моим источникам в налоговой, деньги этот вид искусства приносит очень даже неплохие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Этот человек не перестаёт меня удивлять. И, главное, всё у него так просто и легко, что хоть плачь, хоть смейся.

— Вы и в кошелёк мой залезли? Какая прелесть.

— Прекращай, — отмахивается, словно пересматривать чужие декларации — обычное дело. — Появится у тебя дочь, сам куда хочешь влезешь, лишь бы уберечь.

По сути он прав, но всё равно чувствовать себя мухой под микроскопом не так уж и приятно.

— Размер моих трусов тоже узнали?