Узревший слово

Посыльный кивнул, а Свет отправился к волшебному зеркалу – отменять и сегодняшние консультации в Институте теории волшебства. Теперь уже – поскольку ныне была пятница – до окончания Паломной седмицы.

* * *

Около дома Барсука дежурили два стражника в партикулярном. Выслушали Света и вызвали Буню Лаптя – стражники были из министерства безопасности. Буня провел чародея в дом.

Временная штаб-квартира сыскников располагалась в гостиной – кабинет академика осматривали в поисках документов, способных пролить хоть какой-нибудь свет на происшедшее.

В гостиной сидели двое в мундирах офицеров охраны порядка, писали какие-то бумаги. Тут же со своим колдовским баулом находился сыскник-волшебник Буривой Смирный. Со Смирным Свет был знаком – сыскник занимался особо важными преступлениями государственного значения, и Свету уже приходилось встречаться с ним. Смирный, правда, относился к Свету с некоторой ревностью, но от помощи никогда не отказывался, благо убедиться в способностях чародея Смороды ему пришлось еще в самый первый раз – при расследовании убийства одного из отпрысков княжеской фамилии. И осужденный позднее на казнь другой отпрыск был разоблачен исключительно потому, что не был волшебником и понятия не имел о том, что среди членов Колдовской Дружины появился колдун, кое в чем опережающий самого Кудесника.

Поздоровались. Буня попросил Смирного ознакомить его и чародея Смороду с добытыми следствием фактами.

– Вечор, – сказал Смирный, – около восьми часов, академик отправился из института домой. Как показал его кучер, ехали обычным маршрутом. Никаких происшествий по дороге не случилось. Академик находился в экипаже один. Никого с собой не подвозил. Никуда не заезжали. Когда въехали во двор дома, кучер спустился с козел, открыл дверцу кареты, а там – труп.

– Орудие преступления? – спросил Лапоть.

– Отсутствовало. Характер разреза тканей позволяет предположить, что смертельный удар был нанесен узким обоюдоострым режущим предметом. Более точные данные будут получены опосля аутопсии.

– Отпечатки перстов?

– Достаточно много. В наших архивах ни одного из них не зафиксировано. Впрочем, в экипаже с академиком в последние дни ездило немало людей.

– Иными словами, – сказал Лапоть, – академика мог убить человек, который ранее преступлений не совершал. Что-либо из вещей убитого пропало?

– Да. Пропал кошелек с кое-какой мелочью. Думаю, это попытка увести следствие в сторону, желание представить происшедшее как ограбление.

– Почему?

– Потому что дюжинный человек проникнуть в карету незаметно вряд ли способен, а волшебнику для ограбления не было необходимости убивать.

Буня подумал и сказал:

– Пожалуй, вы правы.

– Насколько мне стало известно, с сегодняшнего дня академика должны были взять под охрану стражники-волшебники, – продолжал Смирный. – Причины этого мне никто не сообщил, но полагаю, что произошло нечто, потребовавшее подобного уровня охраны.

– Произошло, – сказал Буня. – Если бы мне могло прийти в голову, что произойдет еще и убийство, я бы распорядился взять под охрану академика еще вчера. – Он виновато посмотрел на Света. – К сожалению, это потребовало бы кое-каких мероприятий, существенно осложнивших бы жизнь академику и задержавших его на работе до поздней ночи… Но мы слушаем вас, брате Смирный.

– В качестве предварительной версии предлагаю следующую… Нападение было произведено волшебником. А нож использовался для того, чтобы не применять Ночного волшебства и, стало быть, избежать возможности разоблачения со стороны Контрольной комиссии.

– Вы что же, – удивился Буня, – полагаете, будто академик убит кем-то из наших?

– Я покудова ничего не полагаю, – сказал Смирный, – я излагаю возможные варианты. К тому же, насколько мне известно, Контрольные комиссии существуют не только у нас, но и во всех цивилизованных странах.

– Хорошо. – Буня повернулся к Свету. – Будут ли у чародея Смороды вопросы?

– Нет, – сказал Свет. – Факты ясны. А предположения и варианты на данном этапе мне кажутся излишними. Сначала надо сделать магическое проявление.

Они отправились во двор.

Карета, в которой было совершено преступление, стояла в сарае. Тут царила сутемь, и для волшебного действа обстановка была очень даже подходящей: работе не могли помешать ни солнечный свет, ни ветер.

Проявляющая смесь у сыскника была уже готова. Он достал из баула курильницу, спички и посмотрел на Света:

– Тут есть одна сложность. Место преступления – я имею в виду экипаж академика – невелико по объему. Боюсь, нам будет не очень удобно находиться при окуривании внутри.