Узревший слово

Свет задумался. И в самом деле, в карете во время окуривания усидеть тяжело – дым глаза выест. А дверцы должны быть закрытыми, иначе окуривание станет бесполезным. Если же окуривать весь сарай, то потребуется не курильница, а стационарное кадило. И не будет никаких гарантий, что в спектрограмме следы вчерашнего происшествия не смешаются со следами каких-либо событий, происходивших в самом сарае – вон он какой старый. Может, здесь баранов резали!.. И хотя баран – не человек, его смертный ужас вполне мог впечататься в стены сарая. Тем паче если баранов было много… Подите потом разберитесь!

– У экипажа дверцы с обеих сторон, – предложил Смирный. – Можно поставить курильницу на пол кареты, а самим подождать здесь. Потом осторожно, через обе дверцы, проникнуть внутрь. Чтобы дым не успел выветриться. Только там вряд ли хватит места для троих.

– Я бы тоже хотел посмотреть, – сказал Буня Лапоть, глядя на Света.

Свет дернул раменами:

– Пожалуйста! Я могу и здесь постоять.

Буня, по-прежнему глядя на Света, некоторое время пребывал в раздумьи.

– Нет, – сказал он наконец. – Чего ради мы тогда вас сюда вызвали? Смотрите вы вдвоем. Брат Смирный достаточно квалифицированный сыскник, а у вас есть алиби. Так что резона мешать следствию с вашей стороны нет.

Ого, подумал Свет. Они уже и меня прощупали. Когда, интересно? Не иначе утренний «курьер» позаботился. Успел поинтересоваться, в какое время хозяин вечор вернулся и не уезжал ли еще куда-либо. Надо будет разобраться, у кого длинный язык. Впрочем, было бы странно, если бы Буня прежде, чем привлечь меня к делу, не произвел проверки.

Он кивнул.

Сыскник насыпал в курильницу проявляющую смесь, зажег и поставил бронзовую пиалку на пол кареты. Закрыл плотно дверцу.

– Надеюсь, мы узнаем что-нибудь новое, – сказал Буня. – В противном случае все обернется лишь потерей времени.

– Никогда не мешает проделать дополнительную проверку, – не согласился с ним сыскник. – Пусть ничего нового не узнаем, зато спать будем с чистой совестью.

– В этом вы правы, – сказал Буня, – но я все равно не буду спать спокойно, покудова не найдем убийцу.

Сыскник пожал раменами: для него это было обычное дело в цепочке таких же дел, ведь он не знал об установке, которую изобрел академик.

– У Барсука было много недругов в ученом мире? – спросил Свет.

– Вы имеете в виду убийство по найму? – Сыскник еще раз пожал раменами. – Думаю, были. В науке, как в любви, – всегда найдутся ревнивые соперники. Тем паче в нетрадиционной науке… Мы еще не успели заняться этим направлением.

– А почему вы упомянули нетрадиционную науку? Думаете, там работают морально нечистоплотные люди?

– Да нет, я бы не сказал… Просто там еще нет признанных авторитетов, и каждый стремится оставить в истории собственное имя. В такой ситуации склоки неизбежны.

Из щелей кареты начали вытягиваться тонкие струйки дыма. Смирный достал из баула янтарную Волшебную Палочку, сжал ее перстами десницы. Потом вытащил крышку курильницы, передал ее Свету.

– Давайте забирайтесь в экипаж с противоположной стороны. Постарайтесь не опрокинуть курильницу. Как только захлопнете дверцу, задержите дыхание. Потом заскочу я. Так мы не выпустим из кареты много дыма. Когда я сотворю заклинание, накроете курильницу крышкой. Потом обменяемся мнениями по поводу толкования спектрограммы.

Свет кивнул: поскольку сыскник, в отличие от него, должен был производить волшебные манипуляции, тому было лучше оказаться в экипаже вторым. Свет обошел карету и сказал:

– Я готов.

– Давайте!

Свет медленно, стараясь не создавать вихрей внутри экипажа, открыл дверцу, зажмурился, вскочил на ступеньку, втиснулся в уголок сиденья и плавно закрыл дверцу. Через секунду экипаж качнулся – Смирный присоединился к своему коллеге. Свет услышал, как он творит акустическую формулу заклинания, потом снова качнулась карета – сыскник взмахивал Волшебной Палочкой. Свет подождал пять секунд, наклонился и приоткрыл правый глаз.

Все было в порядке. Центр экипажа почти очистился – дым, подчиняясь колдовским манипуляциям Смирного, устремился к стенкам.

Свет быстро накрыл крышкой курильницу и вздохнул. Ничего, запах, когда не слишком интенсивен, даже кажется приятным. Впрочем, и аромат духов бывает противен, если переборщить с количеством.

Сыскник подождал, пока дым не сгустится тонким слоем у стенок кареты, и сотворил новое заклинание. Частички дыма качнулись, заметались, успокоились. Свет потер Серебряное Кольцо, включил Зрение, и перед его волшебным взором родилась ее милость Спектрограмма. Смирный тоже крутил головой, бормотал что-то себе под нос, внимательно изучая невидимые глазу дюжинного человека переплетения разноцветных полос. Наконец он повернулся к Свету:

– Вы закончили, чародей?

– Да. Думаю, больше отсюда мы ничего не вытянем.

– Жаль, повторное заклинание уже не дает возможности получить правильную картину. А то бы и чародей Лапоть мог проверить наши впечатления.

– Увы, брате… Семарглу виднее.

Они выбрались из кареты.

– Ну как? – Буня с нетерпением переводил взгляд с одного волшебника на другого. – Что вы обнаружили?