Узы крови

Поднявшись наконец на ноги, он осмотрелся поверх голов толпящихся перед помостом. Стрелок исчез.

Римо соскочил вниз, прочесал толпу, но того и след простыл, только жужжали в ушах репортеры:

— Кто это был?

— Кто стрелял?

— Кто-нибудь ранен?

И вдруг:

— А я знаю, кто стрелял.

Римо молнией подлетел со спины и ухватил сказавшего это за мочку уха:

— Говори, кто!

— Перестань, — зашипел тот от боли.

— Сначала скажи, кто.

— Оператор. Мы пришли сюда одновременно, и я видел его имя в списке приглашенных.

— Что за имя?

— Смешное какое-то. Ой, не надо! Скажу-скажу. Римо Уильямс.

Римо отпустил ухо, тяжко сглотнул и побежал к помосту за Чиуном. Надо было успеть выбраться с места событий, чтобы не стать звездами шестичасовых новостей.

Автостоянку они покидали под вой приближающихся полицейских сирен.

Глава 11

Нет, Мастер Синанджу есть не хочет. Нет, Мастер Синанджу не захочет есть в предсказуемом будущем, по крайней мере, до тех пор, пока это неблагодарное создание — его ученик — не перестанет покушаться на его уединение.

— Ну а я голоден как волк и сейчас приготовлю рис.

— Отлично, — отозвался Мастер Синанджу и машинально прибавил: Приготовь его в Массачусетсе. — Это была фраза из застрявшего в памяти рекламного ролика.

Римо сдержался, чтобы не сдерзить, и направился в кухоньку, которая имелась при номере. На стойке, доставленные посыльным, лежали шесть пачек коричневого риса и для разнообразия одна пачка белого — по мнению Чиуна, куда менее питательного и вкусного. Не говоря уж о цвете.

Римо открыл пачку белого.

— Ага! Мой любимый белый рис!

Он посмотрел в гостиную — удостовериться в отвращении, начертавшемся на пергаментной физиономии Чиуна. Но старик так и остался сидеть, как сидел в позе лотоса посреди комнаты.

— Давненько я не ел белого риса! Даже слюнки текут!

Чиун пренебрежительно фыркнул.

Римо поставил на огонь кастрюлю с водой и отмерил с полчашки риса. Пока вода закипала, он вел светскую беседу, хотя настроение у него было так себе.

И все-таки после целого дня бесплодных ссор и уговоров надо было попробовать подкатиться к Чиуну и с этой стороны тоже.

— Как мечтал я о чашке риса в пустыне после крушения! И знаешь что, Чиун?

Я был у них главным, у тех, кто спасся. Прямо посреди пустыни. И знаешь что?

Мне понравилось.

— Молодец, — сказал Чиун. — Пусть Смит на Рождество купит тебе песочницу.

— Мне нравилось, что меня слушаются. Мы сидели там, среди песка, и эти люди, которых я до того в жизни не видел, ждали от меня верных решений.

— И песок ждал тоже, — сказал Чиун.

Закипающая вода в кастрюле пустила первые пузыри, и Римо, не найдя деревянную ложку, удовлетворился пластмассовой.

— Мне кажется, некоторым я даже спас жизнь, — продолжал он. — Я всегда буду помнить об этом. Пожалуй, теперь я лучше понимаю, как важно для тебя, чтобы в Синанджу все были сыты.

Он высыпал рис в бурлящий кипяток.

Взгляд коричневатых глаз Чиуна смягчился, он было открыл рот, но опомнился, перехватил едва не сорвавшееся с губ доброе слово и снова уставился в пустоту.

Для Римо это все отнюдь не осталось незамеченным. Накрывая кастрюлю крышкой, он говорил:

— Раньше я думал, что жители Синанджу — ленивые неблагодарные паразиты.

Все и каждый. Присосались к деньгам, которые Мастер добывает потом и кровью.

Но теперь я переменил свое мнение.

Своим длиннющим ногтем Чиун смахнул что-то с глаза. Неужто слезу? Так держать, решил Римо.

— Теперь я понимаю, что это почетный долг Мастера — содержать родную деревню.

Он выждал пять минут, прежде чем снять крышку с кастрюли. Рис получился мягкий и пышный.

— Может, когда-нибудь кормить жителей Синанджу выпадет мне, — сказал Римо, раскладывая рис в две одинаковые пиалы. — Я почту это за честь.

Он покосился на Чиуна, но кореец отвернулся.

— Будешь рис? — мягко спросил Римо.

Чиун поднялся с пола так стремительно, словно его катапультировало, и золотой вспышкой цвета кимоно, в котором он был сегодня, преодолел расстояние до двери в спальню.

Дверь за ним хлопнула, но и сквозь нее Римо слышал, как громко сморкается Мастер Синанджу. Звук был похож на гусиное «га-га-га».

Через некоторое время дверь растворилась, и Чиун предстал в обрамлении проема, спокойный, величественный, с умиротворенным выражением лица.

— Да, сын мой. Немного поем, пожалуй, — чинно сказал он.

Когда они отставили опустевшие пиалы и палочки для еды, Римо сказал:

— Мне надо поговорить с тобой, папочка.

Чиун жестом остановил его:

— Приличия должны быть соблюдены. Сначала о еде.

— Да?

— Сдается мне, ты научился наконец по-настоящему готовить рис. Вот этот был сварен правильно, не то что несъедобный клей, который получается у японцев. Этот был сделан по-корейски.

— Рецепт — из китайского ресторана.

— А ты хоть знаешь, откуда он у китайцев? — фыркнул Чиун. — Китайцы стащили настоящую технологию приготовления риса у корейцев, во всем мире признанных лучшими поварами.

Римо согласно кивнул, хотя единственное корейское блюдо, какое он когда-нибудь пробовал — что-то вроде маринованной капусты, — по вкусу напоминало протухшие водоросли.

Он в ожидании опустил голову, пока Чиун не произнес наконец: